Исток бесчеловечности. Светлана Бринкер
побывал на Острове. Рену было точно известно, что одним из них был книготорговец по имени Констант Понедельник. Тому тоже недоставало репутации человека честного. Главным образом, потому, что Понедельник человеком не был. Так что Остров на его демоническом языке мог оказаться чем угодно.
Родители Ненки и Мерре решили попытать счастья на свой садовницкий лад.
– Они уговаривали деревья расти в Запретных Водах всё дальше и дальше от берега. С холма Лиода видно пару-тройку обломанных стволов, там пару лет назад ещё росла целая роща, – рассказывала Бретта. – Садовники поселились в древесных стволах на самой границе, заманивали растения всё дальше и дальше в глубину. Говорят, сам Король в лодке подплывал поближе, уговаривал обоих бросить эту безнадёжную и опасную ерунду, рассказывал про неудачные попытки пересечь воды в чреве китов и левиафанов. О детях напоминал… Одним грустным утром был шторм. Большинство деревьев вырвало с корнем и смыло, их вылавливали аж до Еремайе.
Супругов не нашли.
– Я люблю этот сад, – прозвучал незнакомый голос, пугающе-гулкий, нелюдской, и рассказчица умолкла, будто ей заткнули рот. – Деревья в нём обезумели, чёрные монстры лезут из-под земли. Великолепный рабочий кабинет для одинокого старого гробокопателя.
На пороге стоял Родигер. Некромант не представился, но то, каким он был, как вёл себя, а главное, чудовищный, непереносимый запах гнилого мяса и разрытой земли, вонь, от которой слезились глаза, к горлу подкатывало и волоски на коже вставали дыбом, – всё это не оставляло места для сомнений.
7.
Родигер оказался совсем не стариком, а мужчиной средних лет с телосложением бойца, с проницательным взглядом и ровной, вроде как сросшейся полоской неподвижного рта. «Говорил» он, как вся высшая нежить, с помощью «отдельной акустики», облекая мысль в колебания желаемого тембра и направляя их непосредственно в уши собеседников. Так речь некромантов получалась натуральнее и «живее», чем, например, у котов-телепатов. Рен тоже так умел, выучился ради развлечения, но пользоваться не любил. Мышечный спазм при этом ощущался в висках и нижней челюсти.
Ключник поймал себя на том, что не никак не испугается по-настоящему. Страх отделился от него и свернулся, словно ручной зверёк, где-то кармане.
– Не слишком хороший план, господин Родигер, если позволите мне высказаться, – ответил Штиллер некроманту благодушно, с видом знатока, отдавая себе отчёт, как нелепо это выглядит.
– Прошу, прошу, прямо-таки настаиваю, – подыграл тот.
Бретта, уже вскочившая с места, стоящая на одной ноге и сжимающая невесть откуда возникший букет высохших цветов в кулаке, покачнулась и плюхнулась обратно на стул. Глаза – размером с суповые тарелки в «Слепой рыбе».
– Я слыхал в путешествиях, что некроманты не злодеи, а, скорее, художники по мёртвой натуре, как