Исток бесчеловечности. Светлана Бринкер
ритме. Человека напоминала тоже – как будто его силуэт размыл туман. Но никакого тумана не было. Утро сияло прекрасным осенним солнышком, согревало крыши и желтеющие яблони… но не существо за окном. Оно не отбрасывало тени и казалось плоской паутиной в прозрачном воздухе.
Рен видел, как «голова» создания внезапно оторвалась от «тела». Перемычка отсутствовала, но струящееся марево всё ещё связывало две части твари. В том месте, где полагается иметь рот, в парящей капле надулся пузырь и открылось рваное отверстие. Штиллер ожидал, что сквозь дыру станет видно спускающуюся вниз кривую улицу. Но внутри была абсолютная темнота, как в глубине Запретных Вод. Кажется, креатура что-то сказала и двинулась поперёк мостовой под фонарь. Потом назад, как гвардеец на карауле, устремив внимательную морду в сторону окна, из которого за ней наблюдали. Чёрный лоснящийся котяра, со значительным видом выступивший из-за угла, почти носом к носу столкнулся с тварью – и сразу вздыбил шерсть, зашипел, по плющу на каменной кладке ушёл в небо, пропал между шпилями крыш. Тут-то у Штиллера достало сил отвернуться, отступить на шаг.
Ему положили руку на плечо, настойчиво уводя от окна. Это был Минц. Неприязнь к нему отступила, её вытеснило потрясение от невиданного до сих пор чистого воплощения чьей-то злой неотступной воли.
Рядом оказалась Бретта – хмурая, как рыбак, возвращающийся в пустой лодке. Штиллер взял её за руку повыше кисти, и девушка уткнулась свирепо и жалобно ему в плечо. Рядом, прижав ладони к лицу, замерла Алисия Нойн.
– И давно оно ходит? – уточнил Минц. – Вы очень стойкий человек или могущественная ведьма, если вытерпели присутствие существа более суток.
– Не оно, она, – шепотом ответила Алисия. – Передала мне расписку отца сегодня на рассвете. Говорит, звать её «поганая мелочь». Создатель приказал привести меня в оомекское болото. Но можно не торопиться, сперва уладить дела. Чем я сейчас и занимаюсь.
Мастерица амулетов вынула из вышитой сумочки соблазнительно позвякивающий мешок.
– Две сотни плотвы, всё, что осталось. Мне пришлось нанять гномку для работы в лавке. Веська Виттемун понимает в нашем деле, но берёт недёшево, так что хотелось бы поскорее вернуться. Может, отец решился на крайнюю меру в большой беде. Или он подлец. Мы посмотрим.
– Обязательно, – согласился Минц. – Самому интересно. Прово был моим наставником и первым учителем фехтования. Мы за ним, малыши, таскались, как козлята за мамкой. Прямо отряд сопливых таких гвардейцев. Настоящие солдаты нас гоняли, конечно. Кое-кому от них серьёзно по ушам доставалось, особенно если наши в порту хулиганили или на базаре. Прово подначивал: «Лучшие гребцы сразу бросают грести, как только получат в руки весло». Уж мы гребли и гребли – при любом урагане, истинная правда! Каких только сказок про Марка ни ходило… Только про то, как он глаз потерял, имелось по меньшей мере четыре совершенно разные истории. Словом, я – обязательно