Глазами маски. Александра Сергеевна Васильева
память – удивительная штука. Не было бы ее, не было бы и нас, как таковых. – Гордас требовательно уставился на Хэпи. – Понимаешь?
– Конечно. – кивнул тот. Его темные глаза с запрятанными на глубине эмоциями смотрели на Гордаса изучающе. – Память формирует в нас личность, характер, диктует привычки и правила, – монотонно согласился он.
Гордас удовлетворенно кивнул.
– Я тебя, Гордас, первый раз в таком… – Квентин замялся, но, прожевав длинную паузу, наконец подобрал верное слово и продолжил, – …человеческом состоянии вижу.
– Может, ты и себя вместе с ним заметишь? – усмехнулся Хэпи.
Квентин не расслышал, шепнув Хэпи на ухо:
– А чего Гордас вдруг о любви заговорил?
– Он влюблен в твою Солу, – ответил Хэпи.
– Что? – Квентин часто заморгал.
– Вот именно, что это ты такое несешь, Хэпи.
– Просто он еще этого не осознал, – так же на ухо шепнул Хэпи растерянному Квентину.
Вечер опускался на город медленно. Догоравшее солнце еще дразнило слабым теплом. Осенний дождь тихонько всхлипывал. Осыпавшиеся листья лежали неподвижно. Кровавыми ранами земли казались они в блесках слепнущего солнца.
«Отчего только люди так любят осень? Это же настоящая смерть:
лето медленно умирает, купая нас в своей агонии красок… Да, Квентин бы сейчас сказал: «Зато какая смерть! Красивая, пышная!» Поэты… – Азраил дернул уголком рта.
– Нелепая, говорю я. Если мертвых одеть в роскошь, смерть что, будет радостней?»
Азраил поднял голову, с дерева слетел большой кленовый лист, скользнув по его плечу. Он поднял его.
«Как красиво ты вычертила линии. Природа, все же мы с тобой родственны. Смотри, это же моя рука…»
Азраил приложил кленовый лист к ладони.
«По красоте они равны», – мысль эта развеселила Азраила. Поднявшись с лавочки, на которой сидел вот уже полчаса, он сделал пару шагов по влажной земле и прислонился к старому дереву. Вдалеке замелькал силуэт девушки. Азраил узнал его. Закрыв глаза, он глубоко вздохнул и судорожно улыбнулся.
– Азраил, ты здесь? – позвала Заретта тихо, сев на лавочку с кленовым листом. Азраил не сразу ответил:
– Какое плаксивое настроение у нашего дня… – произнес он полудыша, полусмеясь.
– Прости, что задержалась: провожала друга.
– Друга? – удивился Азраил. – Ты… как? – спросил он, еще не поднимая глаз на девушку.
– Как обычно, – натянуто улыбнулась она. – А ты?
– Похоже. – Азраил сел рядом с Зареттой.
– Вот и славно, – руки ее дрожали.
– Что с тобой, Заретта?
– Я получила завещание отца. Прошло уже полгода, а я до сих пор не могу поверить в то, что его нет.
– Тебе больнее, чем мне, – Азраил наконец поднял глаза на сестру. – Я не знал его. Но я могу понять.
Заретта смотрела на серое небо, обрамленное яркими кронами высоких деревьев.
– Он словно бы чувствовал,