Солнечный круг. Александр Феликсович Каменецкий
не бандит. Не всё, кто живёт в старом районе бандиты.
Судья хмыкнул.
– Да, – разозлился Малыш, – Конрад честный человек, лучший из всех. Он был учителем. Вам до него далеко.
– Постой. Конрад, который был учителем в городской гимназии лет пятнадцать назад? – судья не отреагировал на дерзость.
– Да.
– Я слышал, он долго болел и умер.
– Болел, да, ему отрезали ногу, но он до сих пор жив. Во всяком случае, был жив утром, – угрюмо добавил Малыш и покачнулся.
– Сядь! – резко бросил судья и указал пальцем на стул для посетителей. Малыш, покачиваясь, подошёл к столу и сел.
– Почему он живёт в старом районе? Он был отличным учителем, я учился у него. Он был состоятельным человеком, у него был собственный дом.
– Все деньги ушли на леченье. А калеку никто не хочет брать на работу.
– Ну, хорошо, оставим это. Чего ж ты хочешь?
– Я? – Малыш удивлённо посмотрел на судью. – Ничего. Я просто вас предупредил, теперь мне нужно возвращаться. Я надеюсь, вы поставите у себя охрану.
– Поставлю. Но нам с Линдой придётся на время переехать, сегодня же. Возможно, мы ещё вернёмся в этот дом, но это произойдёт очень нескоро, и я совсем не уверен, что Линда захочет тебя видеть. (Линда промолчала). Что же касается меня, то я благодарен тебе за предупреждение. Рано или поздно они нашли бы мой дом, как бы хорошо мы не прятались, а потому лучше так, когда мы знаем об этом. У меня нет к тебе претензий, а вот Линда… молодость не так снисходительна (Линда опять промолчала). Ступай. Тебе надо к врачу и отдыхать.
Мальчик поднялся и пошёл к выходу, Линда, молча, шла следом. Он остановился у калитки, взялся за прутья рукой. Солнце пекло нещадно и в голове словно стучали молотки.
– Линда, прости меня. – Он не смотрел на девочку, – я виноват перед тобой. Но я не мог поступить иначе. Должно быть, мы больше никогда не увидимся, и… – Малыш сжал руки в кулаки, – прощай.
Малыш повернулся и шагнул из сада на улицу, солнце ослепило глаза, и наступила темнота.
Очнулся Малыш в незнакомой небольшой комнатке на кровати. Спиной к нему за столом сидел тот самый сержант, который пытался остановить его у входа в дом судьи. Малыш сел на кровати, сержант оглянулся.
– Очнулся, оборванец. – Сказано было без злобы, скорее с сочувствием.
– Где я? Я арестован?
– Пока нет. А есть за что? Будь моя воля, я бы нашёл, за что.
– Где я?
– Все ещё в доме судьи. Хозяева уехали, и судья лично просил проводить тебя до дому. Будь моя воля…
– Ты уже это говорил, – прервал его Малыш, голова у него всё ещё кружилась.
– Точно. – Сержант неожиданно рассмеялся. – А ещё очень просила юная барышня. Она, между прочим, плакала, оставляя тебя под моей охраной.
– Плакала?
– У, ещё как, отец трижды напоминал ей, что они торопятся.
– Я этого не заслуживаю.
– Это точно. Будь моя воля… А, ну это я уже говорил.
– Ты, это… извини, сержант, что я тебя пнул. Я не в себе был утром.
– Да