Конфуций и Вэнь. Георгий Георгиевич Батура
в евангельском тексте.
Итак, – два реальных проповедника духовной эволюции человека (фактически, – инволюции). Принципиальная разница в их проповеди заключается в том, что у Конфуция имеется конкретный предшественник в виде Вэнь-вана, носителя традиции Чжоу. Конфуций «сам от себя» ничего не придумывает, он фактически возобновляет проповедь Чжоу о «стяжании Дэ» и достижении состояния «просветления сердца» (мин синь). И для него самого все это ясно за одним исключением: всем важнейшим древним иероглифам Чжоу надо вернуть их прежние значения. Хотя, уточним: Конфуций – здравый человек, и ему прекрасно понятны и видны все приведенные нами ранее рассуждения о сложности той ситуации, в которой он оказался. Поэтому на практике он часто проповедует с помощью намеков или мысленных обращений к рисунку иероглифа и главное – с помощью использования омонимов, т. е. фактически проповедует «притчами», прекрасно понимая, что для прозревшего человека смысл всех этих «притч» и «намеков» прояснится сам собой.
Здесь важно разъяснить читателю принципиальные основы любой духовной проповеди – как Конфуция, так и Христа. Истинный проповедник направляет все свои усилия на то, чтобы слушающие (а точнее, какая-то часть из них) смогли получить тот же самый духовный опыт, который некогда приобрел он сам. Но при этом он понимает, что говорить об этом опыте напрямую бесполезно и даже опасно: слушающий человек ничего не поймет, и более того, подобные «разъяснения» только оттолкнут человека от предлагаемого пути. Поэтому подлинная духовная проповедь всегда разветвляется на два направления. Первое – это требование строгого соблюдения конкретных моральных заповедей, без которых достижение этой реальной цели невозможно. Проповедник знает это, и поэтому он обязан быть жестким в своих требованиях, несмотря на то, что это может оттолкнуть от него часть слушателей.
Второе – это постоянные разговоры проповедника о каком-то привлекательном и почти «сказочном» будущем: о чем-то необычайно прекрасном, чудесном и желанном для слушателя, – о том будущем, которое «само реализуется» в конце предлагаемого пути. Обязательное условие этих разговоров – это их завуалированность, неясность, образность и загадочность для слушателя. «Загадочность» – в описании той «конфетки», которая предлагается каждому в качестве награды за все труды. У Христа такой «конфеткой» было Царство Небесное, которое Его еврейское окружение отождествляло с ожидаемым всем Израилем малькут шамаим. Для всех евреев, учитывая их подчиненное Риму положение, – это действительно было жизненно важно. Все притчи-загадки Христа – о Его Царстве. И большинство сравнений этого Царства – с «браками», т. е. с сексуальным (sic!) единением жениха и невесты. При этом следует сказать нашему читателю, что сравнение с «браками» – это не просто отвлеченная «конфетка», связанная с современным пониманием секса, как «сладострастия»: оно имеет под собой реальную, причем, очень важную подоплеку.
У