Частное право. Преодолевая испытания. К 60-летию Б. М. Гонгало. Коллектив авторов
к залогу движимых вещей и залогу имущественных прав. Публичность выражается, например, в необходимости ведения предпринимателями «книг записей залогов», оформления залога печатью залогодержателя или наложением им знаков, свидетельствующих о залоге, нотариального удостоверения залога движимости и т. п., имеющих место и в современном российском праве (ср. п. 2 ст. 338, абз. 2 п. 3 ст. 339, п. 3 и 4 ст. 357 ГК РФ в редакции Федерального закона от 21 декабря 2013 г. № 367-ФЗ[4]).
Что касается права собственности на движимые вещи, то его возникновение и переход к новым приобретателям таких вещей традиционно связываются с их фактической передачей (traditio) новому владельцу, которая в этих случаях, как принято считать, и выполняет функцию «публичности». Даже если право собственности к приобретателю движимой вещи переходит только в силу достижения соглашения о ее отчуждении (система консенсуса, или романская система[5]), само заключение договора (а в отношении вещей, определенных родовыми признаками, – момент их передачи) условно можно считать известной «публичностью». Кроме того, следует иметь в виду, что движимые вещи могут стать объектами лишь права собственности и некоторых видов залога, но не могут являться объектами иных (ограниченных) вещных прав.
В германском праве принцип публичности вещного права реализуется либо в форме записи в поземельной книге (Grundbuch) (поскольку к недвижимости здесь относятся только земельные участки), либо в форме предусмотренного § 929 BGB для отчуждения движимых вещей «вещного договора» (Einigung). Этот последний основан на «принципе абстракции» (Abstraktionsprinzip), или на «принципе разделения» (Trennungsgrundsatz) двух сделок – обязательственной (Verpflichtungsgeschäft), порождающей права и обязанности ее сторон, и вещной, которая по сути является лишь исполнением обязательственной сделки (т. е. разновидностью распорядительных сделок – Verfügungsgeschäfte). В силу «принципа абстрактности» лицо, получившее движимую вещь по «вещному договору», становится ее собственником независимо от действительности обязательственной сделки, а фактическое владение движимой вещью презюмируется как владение собственника (ср. абз. 2 § 854 BGB)[6].
Наконец, объектом вещных прав могут служить только индивидуально-определенные вещи. В этом качестве не могут выступать не только обязательственные и иные права (т. е. по сути – поведение обязанных лиц), но и вещи, определенные родовыми признаками, ибо невозможно осуществлять непосредственное хозяйственное господство в отношении не индивидуализированного, абстрактно представляемого имущества. Это обстоятельство отражает «принцип специализации» (Spezialitätsgrundsatz), который составляет еще одну важнейшую черту вещных прав. Из него, в частности, вытекает невозможность иметь право собственности на имущественный комплекс, состоящий из юридически разнородных объектов с различным правовым режимом («предприятие»), или на совокупность нескольких вещей (например, коллекцию или стадо сельскохозяйственных животных).
СЗ РФ. 2013. № 51. Ст. 6687.
Согласно ст. 1138 Гражданского кодекса Франции (
Вместе с тем стоит заметить, что этот классический пандектный подход закреплен в германском праве, но неизвестен российскому гражданскому праву (несмотря на встречающиеся в современной литературе попытки его признания едва ли не само собой разумеющимся).