Вилла «Белый конь». Агата Кристи
священник закончил речь, умирающая заговорила снова:
– Остановить… Это надо остановить… Вы остановите…
Священник ответил с успокаивающей убежденностью:
– Я сделаю все, что потребуется. Можете довериться мне…
Чуть позже появились одновременно доктор и машина «Скорой помощи». Миссис Коппинз встретила их с мрачным торжеством.
– Как всегда, слишком поздно! – сказала она. – Она умерла…
Отец Горман возвращался домой в надвигающихся сумерках. Ночь обещала быть туманной, и туман быстро сгущался.
Священник на мгновение приостановился, нахмурившись. Какая странная, фантастическая история… Какая ее часть – порождение бреда и лихорадки? Есть в ней, конечно, и правда – но что в ней истинно, а что ложно?
В любом случае нужно записать фамилии, пока они еще свежи у него в памяти.
Члены Общества святого Франциска уже соберутся к тому времени, как отец Горман вернется.
Он резко свернул в маленькое кафе, заказал чашку кофе и сел. Пошарил в карманах сутаны. Ох уж эта миссис Джерати – просил же он зашить подкладку… А она, как обычно, не зашила! Записная книжка, затупившийся карандаш и несколько монет провалились в дыру. Отец Горман выудил пару монеток и карандаш, но достать записную книжку оказалось невозможно.
Принесли кофе, и он спросил, не могут ли ему дать листок бумаги.
– Это подойдет?
«Это» было рваным бумажным пакетом. Отец Горман кивнул, взял его и начал записывать фамилии; было очень важно не забыть фамилии. Вечно они вылетали у него из головы…
Дверь кафе отворилась, вошли трое молодых людей, одетых в эдвардианском стиле[13], и шумно уселись.
Отец Горман кончил писать, сложил бумажку и хотел убрать ее в карман, но вспомнил про дыру в подкладке. И тогда он сделал то, что часто делал и раньше, – сунул сложенный клочок в ботинок.
Тихо вошел какой-то человек и сел в дальнем углу. Отец Горман из вежливости сделал глоток-другой жидкого кофе, попросил счет и расплатился. Затем встал и вышел.
Человек, который вошел последним, похоже, передумал пить кофе; посмотрев на свои часы, он как будто спохватился, что перепутал время, встал и поспешил вон.
Туман быстро сгущался. Отец Горман пошел быстрей. Он отлично знал свой район и направился по изогнутой улочке вдоль железнодорожных путей. Может, он и слышал шаги позади, но не обратил на них внимание. А почему он должен был придавать им значение?
Удар тяжелой дубинкой был для него полной неожиданностью. Он качнулся вперед и упал…
Доктор Корриган, насвистывая «Отец О’Флинн», вошел в кабинет инспектора уголовной полиции Лежена и непринужденно обратился к нему:
– Закончил я с вашим падре.
– Результаты?
– Медицинские термины прибережем для коронера. Его от всей души шарахнули чем-то тяжелым по голове. Наверное, первый же удар его и прикончил, но неизвестный для верности добавил еще. Мерзопакостное дело.
– Да, – отозвался Лежен.
Это
Часть лондонской молодежи в начале 1960-х гг. (именно в это время происходит действие романа) увлекалась модой начала XX в., названной эдвардианской по имени короля Эдуарда VII (правил в 1901–1910 гг.).