Груз небесный. Сергей Трахимёнок
любимый город,
Уходим завтра в море,
И ранней порой
Мелькнет за кормой
Знакомый платок голубой…
Но особенно трогала мальчика песня, в которой говорилось о том, как на фронте встречаются несколько старых друзей.
И новые слезы, уже не слезы обиды на взрослых, наполняли его глаза, это были слезы другого чувства, и тогда он прощал невнимание к нему отца, смех гостей. Ему казалось, что через все, о чем пелось в этой песне, прошли и дядя Вася, и отец, и все поющие. Это его отец командовал какой-то ротой, это он замерзал на снегу. Мальчишка не понимал, что отец слишком молод, чтобы воевать в то время, но вряд ли кто-либо мог разубедить его в этом.
На следующий день отец приходит домой трезвый, но мать устраивает ему скандал за вчерашнее. Она говорит, что у нее нет сил все это выносить, что отец должен подумать о ребенке, который растет как трава – сам по себе; что мальчишки во дворе смеются над ним, потому что его отец приходит домой пьяный, что отец не занимается воспитанием сына, а должен этим заниматься, потому что это – мальчишка, а не дочь, которой бы всецело занималась она – мать, а так… у ребенка нет игрушек, и он вынужден играть основами от катушек с нитками…
Отец хлопает дверью и уходит. Возвращается он поздно вечером пьяный в стельку и с блаженной улыбкой на лице. Двери квартиры отец открывает ногой, но не потому что ему так хотется. Иначе он не мог сделать – руки были заняты, ими он прижимал к груди немыслимое, по представлению Димы, количество игрушек из пластмассы, папье-маше и плюша. Сзади отца стояли два второклассника, Колька и Славка – верховоды малышни их улицы. Один из них держал в руках длинноухого зайца, другой – бабочку на колесиках с длинной палкой.
Колька и Славка были детьми разных родителей, но у тех, кто этого не знал, создавалось впечатление, что они братья: у обоих было плутоватое выражение лица, оба были до безобразия драчливы, оба имели на голове вихор, что подтверждало мнение – все вихрастые прирожденные задиры и заводилы.
Славка, он держал зайца, которого, видимо, потерял по дороге отец, молча поставил игрушку на пол у порога. Колька же не хотел так сразу расставаться с игрушкой. Он забежал вперед отца и стал показывать присутствующим, как бабочка хлопает крыльями, если ее покатать по полу.
– Она упала на землю, – пояснял он, катая бабочку взад и вперед по полу и получая неописуемое удовольствие, – и не сломалась, она не сломалась даже, когда дядя наступил на нее…
Дима растерянно смотрел то на мать, то на отца, но больше на мать, потому что не мог понять, чем же на этот раз она недовольна – отец принес игрушки, которые, по ее словами, так нужны ребенку.
У матери было правило не ругаться с отцом, когда он пьян, но на этот раз она не сдержалась… Бабушка в воспитательных целях одела Диму и вытолкнула на улицу, несмотря на то что был поздний вечер.
На улице, возле осевшей и начинающей чернеть под мартовским солнцем снежной бабы бесновались сверстники Димы и мальчишки постарше, под предводительством Кольки