Криминалистическая идентификация по мысленному образу и особенности реализации ее процессуальной формы. Иван Михайлович Егерев
в рассмотренной ситуации процесс познания не завершается идентификационным результатом. Он ничего не добавляет к доказательственному знанию о проверяемом объекте, оставляя его на уровне результата, достигнутого на первом этапе, т. е. знания о групповой принадлежности объекта. Не имея доказательственного знания, это знание является важным с организационно-тактической точки зрения, т. к. оно позволяет сузить круг проверяемых объектов, позволяет более целеустремленно выявлять искомый объект[58]. Пройдя сквозь «сито» предъявления для опознания, не исключающего возможности того, что проверяемый объект является искомым, оно ориентирует субъектов уголовно-процессуального познания и уголовного преследования на необходимость активизации поиска дополнительных средств изучения проверяемого объекта в целях снятия информационной неопределенности в отношении того, что этот объект является тем самым в плане установления его тождества, а не только таким же, похожим на искомый объект. В то же время оно указывает на необходимость работы и на другом направлении расследования, определяемого задачей глубокой, тщательной отработки версии о том, что искомым объектом может быть другой, не обнаруженный и не представленный для опознания объект.
Анализ определений понятия предъявления для опознания может быть продолжен. Однако вряд ли в этом имеется необходимость, поскольку то, о чем было сказано выше, на наш взгляд, дает представление о недостаточном уровне разработанности затронутой проблемы и типичных ошибках, просчетах и неточностях, которые свойственны рассмотренным и другим формулировкам указанного следственного действия. В обобщенном виде слабые звенья данной логической конструкции выражаются в следующем:
• недостаточный учет процессуальных правил производства предъявления для опознания;
• использование неявных понятий и терминов, нуждающихся в дополнительном пояснении за рамками дефиниции;
• некорректное использование ряда основных понятий теории криминалистической идентификации и учения о криминалистической идентификации по мысленному образу;
• целевая неопределенность идентификационного процесса, обусловленная смешением понятий цели и задач и подменой понятия установления наличия либо отсутствия тождества проверяемого объекта понятием установления его групповой принадлежности имеющим отношение к сходству проверяемого и искомого объектов, но не установлению тождества искомого, следообразовавшего объекта.
Одним из итогов проделанного нами анализа является вывод о том, что в определениях предъявления для опознания совершенно излишни указания на групповую принадлежность, сходство либо различие объектов, поскольку это следственное действие относится к числу идентификационных[59].
Правильно утверждают Т. В. Аверьянова, Р. С. Белкин, Ю. Г. Корухов, Е. Р. Российская, что опознающий, обозревая предъявленный ему объект,
Названия данного следственного действия, употребляемые законодателем понятия «для опознания», «опознающий», «опознаваемый», уже сами по себе достаточны для понимания того, что указанное предъявление имеет одну цель опознание, т. е. идентификацию объекта, а не что-то иное.