Слева молот, справа серп. Михаил Шахназаров
рубашку майонез пролился стакан яблочного сока. Все закончилось появлением вышибалы, быстрым расчетом и предупреждением больше в «Сигулде» не появляться. Когда друзья шли по Меркеля, Рома пытался оправдываться:
– Знаю, Андрюша, знаю, как тебе трудно понять мое поведение. Но я стал халдеененавистником. Я не люблю их так же, как комитетчики не любят ментов, проститутки – перебивающих им кассу шалав, старшеклассницы – проверки на гинекологическом кресле, а диссиденты – палаты психиатрических клиник.
– Рома, ты скоро и себя, и меня до психиатрической клиники доведешь. Ты стал заложником своего же идиотского проступка. Пришел активный, но не вполне нормальный Гвидо с маленьким членом и смешным предложением. Мало таких полоумных к нам заявляются? Но тебе ведь нужен был детектив, приключение. И вообще, тебе давно пора жениться.
– На ком и зачем?
– На Зое. Станешь посерьезнее. Ведь не вечно вам быть объектом для сплетен и обсуждений.
– Если мы надумаем пожениться, то сплетен и обсуждений будет много больше. И вообще, сейчас меня волнует только один вопрос. А именно, сможет ли полноценный член нашего общества, Гвидо Шнапсте, смириться с мыслью, что его неполноценный член больше не вырастет?
– Не сможет он смириться, Рома. И хер у него не вырастет. А мы можем сесть. Смотри, месяц молодой на небе, Ром. Нужно денежку показать, – Марьин вытянул перед собой ладонь с двумя купюрами.
– Надо Гвидо звякнуть. Может, юный месяц не только денежки увеличивает…
Треугольник стала объединять надежда. Только, в отличие от Шнапсте, Андрей с Ромой чувствовали еще и угрозу. Марьину, человеку семейному, о разлуке с любимыми думать не хотелось. У одинокого Хузина имелись планы на будущее в отношении Зои. Возможный скандал сделает журналистику очередным жизненным этапом для обоих. Исключение из комсомола – прямая дорога к физическому труду, к которому оба абсолютно не приспособлены. Особенно ярко это демонстрировали общередакционные выезды на помощь вечно сигналящим SOS колхозам и совхозам. Во время таких рейдов пожизненно сознательные начинали употреблять ближе к вечеру. Менее ответственные откупоривали в обед. Марьин с Хузиным успевали напиться по дороге в хозяйство. В одну из таких поездок Матвеич решил тандем проучить.
Полевые работы были закончены. Загорелые, уставшие журналисты с пластмассовыми ведрами медленно брели к автобусу. Неподалеку, под стеной коровника, распластались Андрей с Ромой. Улыбаясь проплывающим облакам, посапывал Хузин. Уткнувшись лицом в пахучую траву, храпел пьяный Андрей. Несмотря на адресованные Матвеичу уговоры коллег, автобус взял курс на Ригу без двух пассажиров. Проснувшиеся друзья не впали в тоску и отчаяние. Три километра шли они до сельпо по солнцепеку и рытвинам проселка. Шелестели матом сухие губы, трепетали на ветру взлохмаченные волосы. Завидев магазин, скитальцы обнялись, как бойцы, вырвавшиеся из вражеского окружения. Как два путника, завидевших в пустыне спасительный арык. Продавщица хорошо знала в лицо всех местных