Слева молот, справа серп. Михаил Шахназаров
Шнапсте сделалось испуганным. В ресторане он был на хорошем счету. Регулярно заносил конверты директору. Дорогие проститутки готовы были отдаться ему за табличку «зарезервировано». У него всегда находились контрамарки на хоккей, дефицитные продукты и билеты в театр. А сигнал сознательных комсомольцев может стать роковым. Люди ведь при покупке презерватива румянцем стыда исходят. «Трихопол» просят отпустить с закрытыми глазами и дрожью в коленях. А предложение написать об удлинении полового члена можно считать высшим проявлением глупости.
Хузин еще раз внимательно посмотрел на гостя. Подумал, что на провокатора Гвидо похож мало. Да и смысл в такой провокации? Комитетчик? Там есть не лишенные чувства юмора люди, но им такая клоунада ни к черту. Менты столь изощренными методами не работают, да и не их это пространство. Скорее, у самого Шнапсте не больше двенадцати сантиметров. Для официанта это унизительно. Возможностей переспать после смены – больше, чем обсчитанных клиентов. И вот снимает он тенниску с крокодилом, стягивает джинсы «Wrangler», трусы из валютника «Березка». А там какие-то жалкие миллиметры. Будучи авантюристом, Рома пошел ва-банк:
– Гвидо, не стоит так переживать. Ну да… может, я был слишком резок. Но и вы хороши! Такое предложить, а! Труд журналиста нелегок, Гвидо. Мы же, как на минном поле. Не зря нас называют «саперы газетных полос», – увлеченно врал Хузин. – Неверный шаг – и тут же прогремит идеологический взрыв. Каждое слово должно быть выверено. Ведь бои на невидимом фронте идут круглые сутки. Они жестоки и порой непредсказуемы.
– Да-да… Конечно же, я вас понимаю. Мы ведь тоже как саперы. Проверки из общепита, товарищи из ОБХСС. Каждая смена как последняя. Идешь к столику с подносом, а под ногами словно канат натянут. Иногда моряки могут физические увечья нанести. Я уже не говорю о хоккеистах. Такое впечатление, что у них сотрясений мозга больше, чем у боксеров.
– Ну вот видите! В чем-то наши профессии схожи. Значит, и вы саперы. Саперы счетов и подносов. А это напряжение. Адское, сумасшедшее напряжение. Сегодня разносишь еду, а завтра получаешь ее через узенькое окошко железной двери. – На этих словах Гвидо еле заметно дернулся. – Но к делу. Гвидо, а можно я задам вам один не совсем скромный вопрос? Отвечать на него или нет – дело ваше. На отказ я не обижусь.
– Задавайте, конечно.
– А вот вы, Гвидо. Вы бы хотели, скажем так, несколько модернизировать свой половой орган?
Хузин демонстративно помял ладонью брюки в области паха.
– А вы, товарищ Хузин? – напрягся Шнапсте.
– А я его уже увеличил, – тон Ромы стал заговорщическим. – И мой коллега тоже может похвастать некоторыми успехами в этой области развития человеческого организма. И это в наши-то годы. Совсем уже не юные годы.
На взгляд Гвидо Марьин отреагировал утвердительным кивком:
– Но показывать я ничего не буду. У меня в трусах не кунсткамера и не музей анатомии.
Мысли Андрея были далеки от размера халдейского пениса. Трижды