Холодная кровь. Роберт Брындза
ты не можешь объяснить маме, что тебе нельзя есть кислотную пищу вроде пряного тушеного мяса и апельсинов?
– Не хочу ее обижать.
– Очень по-английски.
Пикнула микроволновка. Эрика бросила Питерсону кухонное полотенце. Он обхватил им чашу и осторожно понес ее к дивану. Эрика разогрела себе тушеного мяса и села рядом с ним. По телевизору началась программа вечерних новостей.
– Так вернуть тебе ключи?
Питерсон мотнул головой и подул на кашу.
– Мосс про тебя спрашивала сегодня… Какие новости от врачей?
– Они пытаются восстановить у меня обмен веществ. Я по-прежнему теряю вес, – ответил он, не отводя глаз от телевизора. Несколько минут они ели молча, потом Эрика начала рассказывать ему про трупы в чемоданах, про кокаин, обнаруженный в желудке убитого мужчины. Питерсон слушал ее, качая головой. Печать задумчивости лежала на его исхудалом лице, озаряемом светом телеэкрана.
– У моего гастроэнтеролога вместе со мной лечится одна девушка, – произнес он. – У нее в желудке лопнула упаковка с кокаином. Она перенесла такую же операцию, что и я, с частичным удалением желудка.
– Занималась контрабандой наркотиков?
– Да.
– Британка?
– Да. Челночила между Англией и Кюрасао.
– Как ее зовут?
– Зада.
– Как она выглядит?
– Нормально, – пожал он плечами. – Симпатичная.
– И что дальше?
Питерсон перевел взгляд с телеэкрана на Эрику.
– По-твоему, я езжу в гастроэнтерологическую клинику цыпочек клеить? – с невозмутимым видом спросил он.
– Нет, – рассмеялась Эрика.
– Знаешь, там на эротику как-то не тянет.
– Так что эта Зада? Долго она занималась контрабандой?
– Не знаю.
– Ей предъявлено обвинение?
Питерсон покачал головой:
– Она успела скинуть товар, если ты понимаешь, о чем я. Но одна капсула разорвалась, вызвав тяжелое отравление организма. Так что формально ее классифицировали как жертву передозировки. – Заметив блеск в глазах Эрики, он добавил: – И ты, очевидно, хочешь с ней побеседовать?
– Ей известно, что ты полицейский?
– Да. Эрика, ты когда-нибудь отвлекаешься от работы?
– Я расспрашиваю тебя про Заду только потому, что это имеет отношение к тому делу, которое я сейчас расследую. Обычно я не говорю о работе, когда навещаю тебя.
– А-а, так ты навещаешь?
– Ты меня понял.
Питерсон поднялся с дивана и поставил чашу в раковину. Эрика последовала за ним.
– Ты почти не притронулся к каше. В одном твоя мама права: тебе необходимо есть.
– Не хочу я есть.
– Надо себя заставить, Джеймс, иначе не поправишься!
– Меня все время тошнит, постоянно. Едва удается сдерживать рвоту. Все, что в рот ни положу, имеет не тот вкус. Меня так и выворачивает наружу. Каша эта на вкус как лук, вареный лук, который уже начал портиться. Не заставляй меня жрать эту тухлятину! – заорал он.
Питерсон