Герцогиня. Даниэла Стил
герцога его любимыми лакомствами, но вот уже три дня блюда возвращались на кухню нетронутыми. От такого зрелища на глаза кухарки наворачивались слезы. Она боялась, что это дурной знак. Те, кто видел Уэстерфилда, соглашались с ней.
Филипп выглядел ужасно и никак не реагировал на заботу, которой его окружили дочь и любящие слуги. Все, что он делал, – это спал, и больше ему ничего не хотелось. Это было на него не похоже. Пусть герцогу и исполнилось семьдесят четыре года, он всегда оставался энергичным, интересующимся решительно всем, что происходило вокруг.
После отъезда доктора Анжелика пыталась уговорить отца съесть суп, приготовленный миссис Уильямс, но герцог лишь вяло отмахнулся.
– Папа, прошу вас, попробуйте. Это очень вкусно, и вы сильно обидите нашу кухарку, если не отведаете хотя бы ложку.
В ответ герцог попытался что-то возразить, но не успел и слова сказать – долгий приступ кашля настиг его. Спустя пять минут он в изнеможении откинулся на подушки. Не было никаких сомнений – Филипп очень ослаб, как бы Анжелике ни хотелось верить в обратное. Отец уснул, пока она держала его за руку. Маркхэм несколько раз останавливался на пороге комнаты, тихо заглядывал внутрь и так же тихо уходил.
– Как чувствует себя его светлость? – спросил Хобсон, когда они встретились на кухне.
– Все так же, – с беспокойством ответил Маркхэм.
– Что же будет с юной бедняжкой? – вздохнула миссис Уайт. – Если что-то случится с его светлостью, судьба Анжелики окажется в руках братьев.
– К сожалению, ничего не поделаешь, – ответил Хобсон. Желал бы он не беспокоиться об Анжелике так же, как экономка, но не получалось. Он полагал, что лучшим для дочери герцога было бы выйти замуж до кончины отца, оставаясь под защитой супруга и с отцовским приданым. Но Анжелика не появлялась в свете, хотя могла это сделать еще прошлым летом. Ни ей, ни Уэстерфилду этого не хотелось. Теперь, если отец не поправится, она сможет отправиться на свой первый бал только с Тристаном. Однако старший брат не испытывал интереса к ее будущему. У него было две дочери, сильно уступающие в красоте и обаянии тетушке. Анжелика была всего на год старше их и наверняка произвела бы сенсацию в свете – чего совершенно не хотели Тристан и его жена.
Вскоре после ужина Маркхэм вновь отправился проведать герцога. Тот по-прежнему спал, Анжелика едва притронулась к пище и явно недавно плакала. Конечно, она знала, что рано или поздно отец покинет ее, но была к этому не готова, и боялась, что страшный миг наступит совсем скоро.
Прошло еще три дня. Состояние Филиппа не ухудшалось, но и не улучшалось. Однажды ночью он открыл глаза и четко сказал Анжелике:
– Я желаю отправиться в кабинет.
Бодрый тон его голоса напомнил дочери те времена, когда отец был здоров, и она обрадовалась. Но если у герцога и появились силы, их следовало беречь.
– Не сегодня, папа. Ночь выдалась слишком холодная.
В небольшом кабинете, примыкающем к спальне,