Всадники равнин. Макс Брэнд
же мне знать, кем ты можешь быть, а кем нет?
– Это так, – согласился Питер. – Боюсь, я и в самом деле не держал тебя в курсе своих дел.
– Когда девять лет назад ты переломал ноги, – сказал Росс Хейл, – мне пришлось выложить за лечение почти полторы сотни долларов. Слушай, Питер, может быть, ты можешь работать доктором, если уж на адвоката тебя не выучили? Доктора неплохо зарабатывают.
Питер покачал головой.
– Курс медицины вдвое длиннее курса юриспруденции, – сказал он. – Нужно проучиться четыре года, а затем еще два года стажироваться в больнице. Еще шесть лет после окончания колледжа!
Ранчеро был окончательно сражен этим известием.
– Ладно, – пробормотал он, обретя наконец дар речи, – значит, на изучение законов и медицины нужна целая вечность! Но ведь хоть чему-то в университете все-таки должны научить, не так ли?
– Есть технические отделения, – сказал Питер, – где учат на инженеров и других специалистов в этой области.
– Добыча серебра, строительство мостов и тому подобные вещи! Замечательно! Надеюсь, ты выучился всему этому, Питер! – воскликнул отец.
– Меня никогда не привлекали точные науки, – сказал Питер. – Большинство ребят посещали так называемый общий курс. И я тоже.
– А что представляет собой этот общий курс? – спросил, совсем упав духом, отец. – Немного того, немного этого и ничего конкретного?
– Можно сказать, так, – согласился Питер, очевидно не замечая ноток отчаяния и горестного разочарования, появившихся в голосе отца. – Я еще не знаю, чем именно я сейчас могу заняться. Может быть, стану работать учителем. Я могу преподавать в средней школе… греческий или историю… или латынь.
– Учителем! – вскричал Росс Хейл. – Учителем! В школе! И это мой сын?!
Он рассмеялся нервным, дребезжащим смехом и опрометью выбежал из комнаты.
Сын же даже не попытался вернуть его. Оставшись в одиночестве, он выждал еще какое-то время, понимающе глядя на голое, без штор окно, сквозь которое струились потоки солнечного света. Наконец, собравшись с духом, Питер направился к кладовой, задумав провести ревизию имевшихся в доме съестных запасов. Он нашел пустой мешок из-под сахара, остатки ветчины – в основном один жир, четверть мешка подгнившей картошки, фунтов пять-шесть грубой кукурузной муки, немножко соли и полфунта очень дешевого кофе.
Каждую находку Питер оглядел самым внимательным образом. Когда с осмотром кладовой было покончено, он развернулся и проворно отправился дальше по коридору, к двери своей комнаты. Здесь он отлично обходился и без костылей, обладая поразительной способностью передвигаться с помощью опоры, придерживаясь за нее руками – такой опорой вполне могли послужить и стены коридора. Выбрасывая далеко вперед скованные железными скобами ноги, он быстро продвигался по коридору огромными, неестественно широкими шагами.
Оказавшись в своей собственной комнате, он с той же тщательностью осмотрел каждую вещь: все было на месте. Комната осталась в точности такой же, какой бы�