В знакомых улицах. Михаил Чижов
выбора да крестьянский опыт подсказывали, что без коровы семье из шести человек при двух кормильцах не выжить, тем более в городе.
Дед Василий, ещё в царское время десятки, а может, даже сотни раз проезжавший по Похвалинскому съезду с грузом для ярмарки, мечтал об одном из тех домов, что стояли на гребне по обеим сторонам съезда. Пока наконец четвёртый зять деда не нашёл-таки место, удовлетворившее всех домочадцев: Гребешковский откос. Дом инженера Мягкова.
Однако будущее этого дома и соседских представлялось туманным. С конца 20-х годов Нижкапстрой – подрядчик по строительству автомобильного моста через Оку у Благовещенского монастыря – приглядел на Гребешковском откосе место под многоэтажный дом для своих работников. Рядом ведь: с горки спустился – и вот тебе рабочее место. По договору Нижкапстрой должен был обеспечить владельцев пяти частных домов аналогичным жильём в другом районе города. То ли места не нашлось подходящего, то ли в смету не уложились мостостроители, но «бодяга» с переселением растянулась на долгие годы. Обозлённые задержкой владельцы планируемых к переносу домов вышли на прокурора, и по его иску суд в июле 1930 года отказал Нижкапстрою в претензиях на территорию при въезде на Гребешок. Надолго ли?
Видимо, шаткость положения и наличие «запасного аэродрома» заставили сына священника, инженера Мягкова, продать жильё с «сомнительным» будущим крестьянину Александру Сомову.
Дом в полста годов с виду производил хорошее впечатление, но был неудачно спроектирован. Огромная русская печь почти в центре дома, хотя и грамотно сложенная, не давала нужного количества тепла для прогрева дальних углов. В них скапливался конденсат, а вечная сырость для дерева – смерть. Дом быстро ветшал. Кто его так неудачно построил – неизвестно. Мы лишь знали, что заказчик его – священник Никольской церкви на Гребешке, которая когда-то стояла на крутом обрыве, нависающем над Благовещенским монастырём, первым строением будущего Нижнего Новгорода.
От Никольской церкви к середине 30-х годов остались лишь огромные глыбы спёкшегося от взрыва красного кирпича. Всё, что можно было использовать, унести на руках, увезти на тележках, уже растащили жители близлежащих домов. Практичный инженер, сын настоятеля храма, тоже не остался в стороне – двор священнической усадьбы он выложил поставленным на ребро кирпичом.
И в самом деле, все постройки вокруг нашего дома органично составляли усадьбу. Узкий двор вёл к дощатому длинному сараю с парой дверей, над которыми блестели небольшие застеклённые оконца, дань требованиям пожарной инспекции. Позднее, к сараю, слева, пристроили бревенчатый коровий хлев, а над ним и сараем устроили сеновал. Каждое лето его набивали душистым сеном, накошенным на склонах оврагов и съездов, окружавших Гребешковскую (Ярильскую) гору. Ярило – языческий бог древних славян, символ плодородия земли и повелитель диких животных.
Все тайные и явные мечты деда Василия воплотились в купленной усадьбе.