Рассуждизмы и пароксизмы. Борис Гончаров
под ногти. Он не реагировал. Раскаленное добела железо приложили к оголенному бедру испытуемого. Тот же результат. Но профессор заметил, как зрачки у испытуемого расширились. Значит – пациент их обманывает, он чувствует боль. И совершенно потрясенный невероятным терпением и волей арестанта, с раздражением сказал ассистентам, чтобы прекратить мучения Камо, что не выносит запаха палёного мяса…
Воля – это то, что с хрустом ломает «осознанную необходимость», как зверь (собака, волк, тигр или лев) разгрызает кость…
Имеет место быть мнение (как крайность), что если человеку постоянно говорить: – Ты свинья – то он, в конце концов, захрюкает.
С точностью до наоборот (и это уже не крайность, а сермяжная правда жизни): если о человеке не напоминать, то он может даже и не существовал (как было сказано: этого не может быть, потому что этого не может быть никогда или в несколько изменённом виде: нет памяти – нет человека. Кстати, следует согласиться, что все проблемы – от «друга человека» – женщины).
Да вот и пример: кто помнит или что-то знает о Камо, Рахметове, Риваресе и его прототипе, Бруно, Дзержинском, Александре Ульянове… – живших сравнительно недавно или совсем недавно?.. Но о Петре и Павле знает или слышали, читали немалое число людей, глубокомысленно кивающих: – Да, были люди в наше время… Хотя тому – более 2-х тысяч лет, а Павел вовсе даже Савл – жестокий гонитель христиан до того, как стал Павлом…
В своё время был замечательный фильм «Лично известен», но хотя это было недавно, это было давно. Политики не вечны, изменяется политика – всё временно, как сказал бы Экклезиаст или «всё мгновенно, всё пройдёт…» – Пушкин. Церковь вечна… Потому что вечно ожидание людей – если не манны небесной, то хорошей жизни, если не на земле то уж, по крайней мере – на небе.
Соня и другие…
11 января Соня, подойдя к двери – из тёплой кухни на холодную веранду, тихо попросила выпустить её. Потом она с трудом перешагнула порог, сделала полтора шага и легла правым боком на коврик холодной веранды.
Она ушла, чтобы не видели, что она умирает…
Первым из семейства кошачьих у нас появился Пушок. Мама принесла его в носовом платочке от тёти Маруси, которая жила в шахтёрском посёлке шахты № 13, в пригороде Сталиногорска.
Летом мы жили тогда во времянке при строящемся с переменным успехом шлако-заливном доме в посёлке им. Вахрушева, в полутора километрах от города. Дом имел под собой громадный подвал – по замыслу папы – будущую кухню (о моём участии в строительстве и почти смертельном случае со мной же в этом подвале – чуть ниже). Времянка представляла собой деревянное сооружение из одной комнаты, прихожей, кухни, отдельного помещения для животных и птицы, полатями в «бель-этаже» и чердаком, на котором размещалось большое количество кроликов. В «отдельном помещении» также иногда размещались кролики. Помню, на кухне также бывали куры с петушком. А ещё помню, что там один раз видел алюминиевый молочный бидон, в котором, как оказалось, была брага, на выгонке из которой домашнего спирта мне довелось присутствовать. Помню, как