Распятая. Любовный роман. Николай Бредихин
долбаные! На деньги своих мужей не только жизнью красивой упиваются, но ещё и объявили себя этакими новоявленными робингудками, защитницами женских прав. Ладно, с тобой случай особый, а скольких они действительных монстрищ от возмездия увели? Ну вот тебе хотя бы один случай из их «практики» приведу: две лесбиянки любились-любились, и вдруг одна из них другой заявляет: хочу вернуться к нормальной жизни – муж, дети, словом, чтобы всё было как у людей. Схожу в церковь, покаюсь, Бог простит, ну а уж жизнью, делом докажу, что исправилась. Ну и доказала! Подруга наняла трёх мужиков, чтобы ублажение прошло по полной программе: мужика захотела – вот тебе мужики! Те так увлеклись, что заодно и жизни бабу лишили. И что ты думаешь? Что твои «золотые рыбки» (кстати, очень удачное ты им прозвище подобрала) сделали? Мужикам сроки по максимуму, а зачинщицу вообще вывели сухой из воды. Справедливо? Такая у нас теперь справедливость! Ну ладно, мне время дорого, говори, зачем явилась?
Я поплакалась немного для вида, прекрасно зная, что пытаться разжалобить «железного Фомича» занятие совершенно бесполезное. Затем сделала ему «предложение, от которого невозможно отказаться»: он мне ксерокс с моего дела, а я ему барашка в бумажке.
Чугунов ухмыльнулся:
– Статья… Предложение взятки сотруднику правоохранительных органов.
Я за словом в карман не полезла:
– А «рыбки» на что? Скажу, что для пересмотра дела ксерокс у дяденьки попросила, а дяденька злой оказался, просьбу бедной девочки не удовлетворил. У них руки длинные: воздастся дяденьке, чтобы маленьких не обижал. Как пить дать воздастся.
– Ладно, – вздохнул Фомич. – Будем считать, что разошлись с миром. Ты мне ничего не говорила, я тебе тоже. Кстати, а зачем тебе «дело»? Сказала ведь, что мстить передумала. Что-то ты, Леднёва, совсем изовралась!
– Почему же изовралась, – ответила я спокойно. – Могу сказать на полном серьёзе: просила помощи у всех, у кого только можно, никто мне не помог, хочу теперь попытаться сама во всём разобраться. С какой стати до сих пор эта история не отпускает меня? И где ещё, как не в материалах следствия, искать ту ниточку, которая в состоянии распутать весь клубок?
Чугунов встал.
– Глупости. Чушь очередная! Тебя что, так какой-нибудь из твоих недоделанных «знатоков душ человеческих» на сей эксперимент-экскремент подвиг? Ладно, мне пора! Спасибо, что не забываешь. Не пропадай, пиши, «приветы» мысленные, которых, как я вижу, у тебя в избытке, тоже можешь передавать иногда!
Но я упрямо поплелась за ним к машине. Он поколебался немного, затем открыл мне дверцу на заднем сиденье.
– Послушай, Анхен! Говорим начистоту и разбегаемся. Я думаю, навсегда. Я сделал всё, что мог для тебя в твоём деле. Выложился на полную катушку. Да, срок маленький они получили, «ребятки» наши, три года общего режима. Считай, скоро выйдут на волю. Просто за хорошее поведение. Ну и при не менее хороших адвокатах! И что же? Может, ты боишься, что они начнут мстить тебе? Забудь! Не те