Ведьма из Бэйля. Дмитрий Власов
за его работу, и он слыл одним из лучших в своем деле. Поэтому Мизгирь очень удивился, когда тот, кто пришел его убивать, практически материализовался у него за спиной, бесшумно и без суеты поставив точку в его цветастой биографии тонким длинным кинжалом. Пришелец аккуратно придержал оседающее тело, чтобы падающий часовой не издал ненароком лишних звуков, и Мизгирь поразился, какими заботливыми и участливыми были эти руки. Как будто его уложили на траву, извиняясь, что приходится оставлять его вот так умирать. Еще он отметил, что не упал в темноту беспамятсва мнгновенно, как поступил бы с часовым он сам в такой ситуации. При этом тело не чувствовало боли, но неотвратимость смерти была почему-то очевидна, голова была ясной и он с упоением впитывал свои последние звуки из этого мира. Хотелось помолиться луне, ярко сиявшей на ночном небосклоне, наблюдая за своими чадами, но в голове умирающего наемника роились лишь проклятия – скосив глаза, он видел, что лошади молодой ведьмы нет на месте.
Между тем, пришедший из тьмы все так же бесшумно обошел потухший костер и склонился над связанным пленником. Вынув кляп изо рта, он перерезал путы и дал знак не шуметь. Ной кивнул в ответ, и они вместе скрылись во мраке ночи.
Когда затекшие ноги перестали выть от боли, Ной остановился и жадно напился из фляги на поясе. Произошедшее не требовало комментариев, волкодав узнал снаряжение королевской гончей, а незнакомец не особо спешил представиться. Он лишь жестом поторопил инквизитора и уже через несколько минут они вскочили в седла двух превосходных скакунов, спрятанных в густом подлеске.
Рассвет застал их на лесной дороге, по которой они неслись галопом не жалея лошадей. Кони яростно хрипели, протестуя от такого с собой обращения, но всадники лишь яростнее пришпоривали скакунов, выжимая из животных все возможные резервы. Спустя несколько часов таких пыток на дороге показался церковный служка с парой сменных лошадей, и они быстро обменяли своих взмыленных коней на свежих, после чего продолжили дикую скачку. Зов теперь тянул его обратно, хотя столица была теперь ровно впереди. Голова оставалась ясной, а конечности слушались приказов, вопреки всем опасениям, что зов мог становиться нестерпимым по мере приближения к Кавирру, видимо, снадобья Ивора работали на совесть. Вскоре он увидел первые соборы, возвышающиеся над кварталами ремесленников и рыбаков.
Молчаливый спаситель указывал дорогу, и вскоре они остановились у ворот небольшой крепости, перекрывавшей дорогу в город. Их уже ждали.
Начальник эскорта, намного более мощного, чтобы быть просто сопровождением, разоружил Ноя и заковал его в кандалы. Гончая растворился в предрассветной дымке, а вновь плененный инквизитор под конвоем отправился в казематы Ордена. Петляя по темным коридорам вслед своим охранникам, Ной ощущал понятное чувство облегчения с одной стороны, и предчувствия чего-то неотвратимого и опасного с другой –