Школьная дьяволиада. Елена Цареградская
огни сверкают в этом фейерверке искусства!
Золотым ключиком, открывающим ребячьи сердца, стала коммунарская методика воспитания. При таком качестве школьной жизни, которое предполагает равенство взрослого и ребёнка, право на уважение и доверие, взаимную требовательность, юный человек растет внутренне свободным, открытым для нравственных поступков и радостного творчества. Глубинное общение, при котором ученики забывали, что их воспитывают, преображало детей. Словно сквозь невидимые волшебные очки «пифагорейцы» умели разглядеть в каждом ученике «изюминку»: что-то он должен был делать лучше всех.
Рождалось взаимопонимание – и исчезали проблемы с дисциплиной. Там, где царит высокий дух, порядок появляется сам.
Создавая передовую гуманную педагогику, «пифагорейцы», смельчаки и романтики, обрекали себя на критику и недовольство разных начальников. Советская школа имела чёткий социальный заказ – воспитывать политических борцов. «Пифагорейцы» же делали ставку на человеческую порядочность и самобытность.
Настоящий учитель – садовник. Он бережно помогает каждому питомцу расти духовно, создавая культурную среду для развития в нём личности. Воспитывают и обучают не столько программы, учебники, технологии передачи знаний, сколько личность учителя. Духовность – способность осмысленно и нравственно жить – передаётся, как донорская кровь, от человека к человеку.
Новая практическая педагогика позволяла учить без «двоек». Учителя трёхсотой были широко образованными людьми и умели учить, к научным и духовным истинам они шли вместе с детьми. Их вера в таланты и успехи ребят заставляла тех изо всех сил тянуться вверх по лестнице знаний. Подвижническая деятельность «пифагорейцев» принесла трёхсотой славу в городе: в неё стремились отдать детей. Эта школа, где ребята дышали воздухом высокой культуры, стала для них родным домом.
Звезда Архангельского закатилась внезапно и таинственно. Новый директор, Андрей Константинович Мамонтов, который, к счастью, оказался вегетарианцем и не тронул «пифагорейцев», был отменным географом, но не генератором идей. После исчезновения творческого лидера температура духовной атмосферы была уже не та. Пытаясь сберечь яркий педагогический цветок, Мамонтов шёл на компромиссы с властью, у которой, как известно, есть рычаги давления на школу: финансы, аттестация, льготы. Советская наробразовская система пользовалась ими для запрета на всё новое. Послушание и усредненность были залогом стабильности школы.
Когда стали свертываться педагогические эксперименты и съёживаться свобода, в школьном корабле возникли пробоины: ушло несколько знаменитых в городе учителей. Вот тогда и появились в школе педагогини, плоть и кровь учительской образованщины.
Считается, что в учителя идут по призванию. Такое мнение – наивная и печальная иллюзия. Не всякий дипломированный учитель, даже увенчанный