6748. Михаил Викторович Амосов
потом, на радостях перепились и уснули, и были пойманы монголами, которые «купцов» не казнили, а за товары, а именно за железо и овёс, хорошо расплатились. Теперь, тут в Новегороде, Онаньевичи сами, без Иваньского сто, кораблики построить смогут, охрану нанять, и пойти в готы или еще, куда за товаром.
–Ну и пусть строят – решил Озарий.
Он же, сейчас же, сам пойдёт к купцам «Иванского сто», в заклад внесёт десять гривен, соберёт ватаги людей охочих, часть оных направит в поднепровье, другую в низовые земли. Через год возьмёт в прибыток себе за одну гривну десять и станет вновь посадником, по просьбе богатых и сильных мужей новгородских.
Не теряя времени на переодевание, из домашнего в нарядное. Он в лёгкой беличьей шубе вышел на улицу и скорым шагом направился на Петрятин двор, где стояла, сияя золотым куполом церковь «Во имя усекновения головы Иоанна Предтечи», в простонародии называемой «Иван на Опоках». В притворе он сел на лавку и приказал церковному служке– Бориске Кадильщику выгнать всех кроме именитых купцов. Внимательно проследив за исполнением приказа, он сам, взял ключи у церковного старосты, пошёл закрыть все двери, и только убедившись, что никого нет; ни в алтаре, ни на полатях, он поведал братьям купцам свой план и свои помыслы.
К обедне охрипшие и красные от напряжённого торга, купцы составили грамотку, что расходы по общему «ДЕЛУ», и прибыль делить будут сообразно взносу – поровну, что детей, если осиротинит кого судьба, без хлеба и жита не оставят. С третьим ударом колокола Николодворищенского собора, они: поклялись в этом на Библии, открыли церковь и, выйдя на высокое крыльцо, что с полуденной стороны церкви, прокричали людям новгородским своё желание, идти в низовые земли ватагами для защиты сирых, и для помощи обездоленным христианам. Все кто захочет в «ДЕЛО», могут идти с купцами Иванскими, но только со своим житом и оружием, собравшись в ватаги. Причём ватаги уличане должны составить сами, а списки ватаг по десяткам представить в «Иванское сто» загодя, чтобы грешные люди, несущие епитимью, богоугодное «ДЕЛО» своими грехами не ославили.
К четвертому часу пополудни случилось непредвиденное, летописцами неописанное, по причине своей фантастичности, событие, которое никогда – за всю историю новгородского Торга не случавшиеся ранее, и не повторявшиеся более, за всю историю летописания на Руси. Торговцы хлебом, житом, кожевенным товаром закрыли свои лавки среди дня по причине полной распродажи добра. Хозяева широким жестом открывали прилавки, показывая наиболее настырным товароисктелям, что товара вообще нет. Удивлённые покупатели смущенно толкались по опустевшим рядам, не зная, что делать. Цена, увеличенная даже впятеро, не давала возможности купить овса, хлеба, сапог. Шум, гам и гвалт неожиданно поутихли, и казалось, что лавки сиротливо смотрят, на опоздавших покупателей, глазницами пустых полок, плачущих от бессилия и позора. Потому что деньги остались в кошельках, и карманах покупателей, а не были оставлены на прилавке в уплату