Виски для пиарщицы. Маргарита Воронцова
выносить этот ад в течение года и быть готовым терпеть ещё сколько угодно. Лишь бы он поправился, лишь бы выжил. Я люблю Гришку, но… Стыдно признаться, но я считаю дни – когда Полину выпишут из клиники, и она, в конце концов, отпустит меня домой… А ведь сейчас стало в тысячу раз легче, не сравнить с тем, что было ещё месяц назад! Сейчас у нас появилась надежда.
– Как же это всё ужасно… Бедные вы!
На меня племянник Виктора произвёл неизгладимое впечатление. Он цеплялся за жизнь с ожесточённым упорством зелёного стебелька, пробивающегося сквозь бетон. Но почему? Что он успел такого узнать о жизни, чтобы так за неё сражаться? Когда он успел так её полюбить? Многие взрослые, способные в силу возраста оценить роскошь подарка, сделанного им природой, давно бы сдались и махнули рукой – да пропади всё пропадом, сколько можно мучиться. А маленький ребёнок тем временем продолжал битву.
Теперь мне казалось, что у меня самой появился тяжело больной семилетний племянник. Я не могла не думать нём постоянно, ведь он являлся частью Виктора. За сентябрь я научилась расшифровывать показатели крови и прочитала три монографии о патогенезе злокачественных новообразований. Пожалела, что в своё время не поступила на медицинский.
– Знаешь, Гриша в тебя влюбился, – улыбнулся Виктор. – Как я его понимаю. Конкурент, однако.
– И очень требовательный конкурент! Я за месяц Гришиных викторин превратилась в профессора астрофизики – такая же умная.
Виктор обнял меня за шею и прижался щекой к волосам.
– Как с тобой хорошо, Маргарита. Не хочу уезжать.
– Но уедешь, и очень скоро, – тоскливо напомнила я. – Завтра.
– А твой загранпаспорт ещё не готов?
– На этой неделе, наверное, отдадут.
– Вот и славно! И сразу же подавай документы на швейцарскую визу. Надо будет съездить в Екатеринбург, там визовый центр. Прилетишь в Женеву, я тебя встречу. Прокатимся по Швейцарской Ривьере до Монтрё и дальше, увидишь террасные виноградники, Шильонский замок, горы и озеро. Не грусти… Если подумать, у нас всё хорошо. Грише лучше с каждым днём.
Он прав. Самое главное – ребёнку с каждым днём становится лучше. Всё остальное несущественно.
Но, тем не менее… Мне ужасно грустно.
– К тому же Ксюша обещала через неделю опять меня отпустить. Если ты к тому моменту ещё сама не соберёшься в Швейцарию.
«Ксюша!»
За прошедший месяц я слышала это имя сто раз, но у меня не было возможности познакомиться с его хозяйкой. Я уже поняла, что подружка Полины стала совершенно незаменима для этой несчастной маленькой семьи.
Сейчас она переехала на два дня из Женевы в Лозанну – из одной больницы в другую – чтобы побыть с ребёнком, пока Виктор слетает домой. А до этого заботилась о подруге в женевской клинике. А ещё раньше – помогала, когда Полина с сыном лежали в больнице в Германии. И в трёх российских клиниках тоже постоянно поддерживала, была рядом, заряжала оптимизмом.
Но почему – Ксюша? Нельзя сказать Ксения? А ещё лучше бы называть её по