Тропа Джексона. Макс Брэнд
с поздравлениями, когда на свет появляется ребенок. Женщины-соседки могут собраться, чтобы радоваться по этому поводу. Это – да! Только не мужчины! Но они тоже были здесь, слоняясь по комнате с глупыми и довольными лицами.
В чем все дело, стало ясно, когда Барнс подкрался ко второму окну. Увиденное здесь поразило его в самое сердце. Это была девушка в белом платье, с белыми цветами в руках и белой вуалью на голове. Лицо у нее было настолько прелестным, что лично Ларри показалось ослепительно прекрасным.
И тут он вспомнил, что уже слышал о ней. Не скупясь на детали, ему рассказывали об этой девушке приятели, которые настолько путались в словах, что все сказанное ими казалось нелепицей. Как описать то, что не поддается никакому описанию?
Она не была Венерой. Не была и королевой красоты. Просто хорошенькая. Но было в ней и нечто другое, гораздо более существенное, коли в данный момент, положив руку на распятие, она клялась в верности гибкому, стройному парню с симпатичным улыбающимся лицом и с грацией дикой кошки.
Этот парень и был тем, кого искал Барнс, – не кто иной, как сам Джексон. Прояснилась и причина столь многолюдного сборища – беглеца осенило, что он прибыл как раз в день свадьбы своего друга.
Впрочем, мог ли он теперь считать себя хотя бы приятелем Джексона, который навсегда покончил со своим прошлым и прежними дружками, став законопослушным гражданином? И кто, как не он сам, дал Джексону веский повод усомниться в нем? Вот такие невеселые мысли посетили Ларри, пока он стоял, приникнув в окну.
Оно было настежь открыто, чтобы дать доступ в комнату солнечным лучам, но вьющиеся лозы винограда, вздымающиеся к нему от земли и ниспадающие сверху, подобно зеленому истоку, позволили Барнсу оставаться незамеченным изнутри.
Сейчас его целиком занимали две вещи. Одна пугающая и неотвязно напоминающая о себе растущим страхом – это крики преследователей, которые раздавались в его ушах, как рев волн, беснующихся в тесном гроте. Другая – то, что происходило в комнате перед ним.
Он вглядывался не в яркое лицо невесты, а в Джексона, его улыбку.
Девушка между тем положила руки на плечи своего возлюбленного.
– Вижу, Мэри, – проговорил Джексон, – тебя что-то заботит не на шутку. Поведай мне, в чем дело, и выкинь это из головы, договорились? Меня всегда пугает, когда ты смотришь вот с такой жалостью, как теперь.
На ее губах возникла улыбка и тут же исчезла.
– Ты знаешь, в чем дело, Джесси, – ответила она. – Это твой последний шанс – все обдумать и изменить свое решение.
– Мой шанс – передумать? – переспросил он.
– Да, – подтвердила она. – Пока еще не поздно. Ты знаешь, что стоит перед тобой.
– Не что, а кто. И этот кто – ты, – уточнил жених таким проникновенным голосом, что нашел отклик даже в душе отщепенца, притаившегося за окном.
– Я-то перед тобой – это точно, – печально возразила девушка. – Но и другое тоже. Тебя ожидает трудная повседневная работа, а ты привык быть всегда