Творцы судеб. Елена Ленская
моё сердце биться так сильно, что казалось, его слышат все вокруг…
«Прощай!» – шепнули манящие нежностью губы, а папа уже вызволял меня из сладостных объятий.
– Опоздаем, – на удивление спокойный, он крепко прижал меня к себе. – Идём.
– И ты не будешь меня ругать?
– У тебя четыре мужа. Вот пусть и воспитывают.
– Уж лучше наори и пусть будет как раньше…
М-да…
И хотя отражение в зеркале слегка расплывалось, я всё же смогла разглядеть свой незамысловатый свадебный наряд. Даже тут меня лишили очарования уникального, шикарного свадебного платья, шитого на заказ и всегда по фигуре!
На мне был кружевной балахон и такая же накидка на голове, больше напоминающая простынь, чем священный покров. А на ноги надели мои лучшие туфли на высокой плоской подошве. Красные…
– Ненавижу! – выдал заплетающийся язык, и тут же служанки подхватили меня под руки, вытолкали из спальни и сдали папе.
Привычно топая по пружинистой тропе, прислушиваясь к неприятной, всепоглощающей тишине, постаралась расслабиться, насладиться последними мгновениями свободы, но тропа подло закончилась в тёмном, прохладном помещении.
– Пришли, – в голосе папы послышалась горечь.
Промолчала, икнула и осмотрелась, стараясь усмирить рвущийся наружу гнев. В этом месте, похожем на старую заброшенную залу, лишённую даже намёка на роскошь и убранства, решалась моя судьба. Мало того, что меня лишили права выбора, красивого платья и даже новых туфель, так ещё и помещение предоставили с максимально гнетущей обстановкой! Распоясавшиеся от хмеля глаза то и дело натыкались на тёмные углы и серые стены. Потолок пропадал где-то в густой тьме (увидела, когда споткнулась о собственные ноги и упала), напомнив мне врата в преисподнюю.
Папа помог подняться, тактично держа под руку и за талию, заставил двигаться по единственной светлой полосе на полу – выложенной белым камнем дорожке. Сумев сфокусировать взгляд, увидела впереди весь наш децемвират – четырёх старцев-мудрецов, которые придумали этот дурацкий, уничтожающий жизнь свободных людей закон.
Четырех? Их же десять должно быть! Я пересчитала несколько раз, даже потыкала пальцем в каждого, но всё равно выходило четыре человека. Даже тут не как у людей!
Старцы, в парадные золотые мантии, сидели полукругом на каменных лавочках, сложив морщинистые ладони на коленях. Лавочки стояли на небольшом возвышении, на фоне тонущей в черноте стены, и мне показалось, что за спинами децемвирата царит бесконечная пустота.
Дорожка заканчивалась у возвышения, где меня и осадил папа, придержав за руку – я, сжав кулаки, ринулась на помост, чтобы устроить скандал.
Этот осторожный, но настойчивый жест был единственным, что он сделал. Даже не попросил меня заткнуться, когда я заорала: «Привет, квартет!», проявить уважение к странному децемвирату, что очень даже удивило. Попытка посмотреть ему в глаза через прозрачный балахон потерпела крах – папино