Повесть о Синдзи. Сергей Шведов
неудержимо надвигается на него, и повалился с тяжелым вздохом. Промятые подушки дивана приняли его тощее тело, накачанное сейчас пивом, словно губка морской водой. Распростершись на диване, он понял, что проваливается в сон. Бездарность, полная чушь и бездарность, подумал он, вспоминая напоследок про свой так и не выполненный заказ, и тут, сквозь пелену накатывавшей дремоты, на него надвинулось нечто, отчего волосы встали дыбом. Он увидел так явственно существо, стоявшее перед ним, что готов был поклясться, что оно существует на самом деле. Более страшного лица он никогда не видел ни в снах, ни в детских видениях. Оно поглощало его своим взглядом, топило в себе, словно в бездонной бочке, когда-то стоявшей у деда в саду, и просовывало свои членистые пальцы в грудь, пытаясь добраться до сердца. Иши задергался напоследок, будто надеясь даже в своем беспомощном состоянии отвратить ненадолго конец, но существо из сна, подступавшего неудержимо, было сильнее. Оно оплело его целиком щупальцами-руками, а потом раскрыло облезлый рот, оказавшийся невероятно огромным, точно у осьминога, и натянуло ему на голову, как носок. Тут здание закачалось само собой, и Иши полетел, кувыркаясь, в слепящую пустоту.
5. Синдзи
В каждом классе всегда была на подхвате пара отличников, на которых школа и выезжала на всяких олимпиадах, конкурсах и соревнованиях. Прочие считались обузой, только прожиравшими впустую народные деньги, но ради спокойствия в школе об этом старались молчать. На таких смотрели косо учителя, подзуживаемые сплетнями и расчетливыми выкладками в учительских и на своих секретных советах. Родителям намекали, что неплохо бы раскошеливаться за своих никчемных детей, но до скандала не доходило. Тебе вообще повезло, как немногим, иметь гениального брата. Братец твой учился отлично и сглаживал недовольство, его приводили тебе в пример, корили и унижали, родители, пристыженные и молчащие, сидели в кабинете директора и слушали про твои хулиганские выходки, которыми ты пытался себе самому скрасить школьные будни. Выходки были невинны. Выключить свет учителю физики, сидящему в туалете, разбить школьный бонсай и засунуть осколки и землю в сумку старой химичке, написать на доске ругательство, подслушанное на рынке, пользуясь переменой – вот и все, на что ты был способен. Когда братец закончил школу, тебе стало совсем уж невмоготу. Ты перестал ходить на уроки в последнем классе, болтался с Громилой, был у него на побегушках и кое-чему научился в этой жизни, просиживая с ним в клубах в Сибуе. Теперь ты был свободен и от него. Сегодня вечером вы с Юя поимели Громилу, своего последнего покровителя, которые припер вам то, о чем вы сговаривались по вечерам, тупо копаясь в справочниках и запретных сайтах. То, о чем мечтают многие из парней твоего круга, но не знают, как это добыть без огласки и насмешек товарищей, было теперь твоим. Если Громила тебя не надул, думаешь ты, держа увесистый сверток, надувал же