Ветер перемен. Лилия Фандеева
а потом и родственными. Казалось, у Кристины нет проблем. Обута и одета, вещи были с рынка, но выбирала она их сама. Бабушка готовила просто, но вкусно. Но для них начались новые испытания. Прыщи, казавшиеся раньше безобидными, превратились в фурункулы. Одноклассники стали сторониться девочки. Все, как будто боялись подхватить опасную заразу. Если к длине ее носа уже привыкли, то к лицу, особенно лбу и голове, покрытыми не просто прыщами, а небольшими частыми фурункулами, привыкнуть было нельзя.
– Прикрой свои болячки, на них смотреть противно до рвоты. Еще заразишь кого, – советовали ей «добрые друзья». – Лечилась бы дома, а не таскалась в класс. От тебя воняет хлоркой, как в туалете.
Это конечно было не самое приятное зрелище, хотя Кристина, как могла, маскировала лоб челкой или повязкой, часто ходила в косынке. «Если бы вы все знали, как это еще и больно, – так и хотела она сказать им. – Запах хлорки мне самой не нравиться, но бабушка, как и вы, боится этой заразы, и дезинфицирует всю мою постель в «Белизне». Что я могу сделать?» – думала она с обидой на непонимание. Все попытки бабушки, с ее хождениями по врачам и косметологам, не дали результатов. Лечение инфекций, которых у нее так и не нашли, не помогло. С этих пор Кристина замкнулась в себе. В школу она приходила за минуту до звонка и уходила одной из первых. Музыкальную школу она закончила, а вот в бассейн ей закрыли дорогу давно. К урокам она готовилась ответственно, но руки не поднимала. Спросят – хорошо, не спросят и ладно. Все поручения выполняла, но без проявления личной инициативы. Она проводила летние каникулы в основном в городской квартире за чтением или инструментом, сделав домашние дела. Если не считать двух-трех недель, проведенных с бабушкой на даче у ее давней приятельницы. Вот, где ей нравилось больше всего. Небольшой сад, где она собирала ягоды в пору созревания, а хозяйка из них варила варенье. Речка, неширокая и неглубокая, лесок, тишина, и она среди всего этого одна. Где ни что и ни кто не напоминало ей о проблемах. Она не обижалась на бывших друзей и подруг, да и они не объявляли ей бойкота, общение сводилось к коротким диалогам. Так начали рождаться ее комплексы. Мешковатая одежда, под которой она прятала свою грудь и бедра делали ее «коротышкой и кубышкой», постоянная повязка или косынка, прикрывающая лоб. И нос, торчащий немым укором. Этот образ, казалось, приклеился к ней навсегда. Ни учителя, ни школьный психолог, ни бабушка не попытались ей помочь и сломать этот стереотип. Было бы совсем плохо, если бы повзрослевшие одноклассники продолжали свои комментарии, но они просто перестали ее замечать. Не замечали ни ее отсутствия в классе, ни ее присутствия в школе. Ей шел восемнадцатый год, когда она случайно услышала в свой адрес «страшный приговор»: «Фигура у нее есть, да и болячки не вечные, но с таким носом, она никогда не найдет себе мужика. Как надо изловчиться, чтобы ее поцеловать, пока дело до кровати дойдет? Это же не реально: днем стремно смотреть, ночью вообще облом». Так родился еще один комплекс. Был в классе еще один «изгой», которому