Эхо прошлого. Книга 2. На краю пропасти. Диана Гэблдон
Рэйчел рассмеялась. Уильям был рад, что маленькая хмурая складка между ее бровями разгладилась.
– Мы против насилия, – уточнила она. – А борьба помогает нам развиваться, если уж на то пошло. Что касается нашей веры… Денни сказал, что ты не папист, хотя, полагаю, ты ни разу не посещал собрания квакеров.
– До сих пор не представлялось возможности.
– Так я и думала. Что ж… – Она задумчиво посмотрела на него. – У нас есть священники, которые приходят читать проповеди на собраниях, но каждый присутствующий может высказаться на любую тему, если его или ее побуждает к этому дух Божий.
– Ее? Женщины тоже выступают публично?
Она бросила на него испепеляющий взгляд.
– У меня, как и у тебя, есть язык.
– Я заметил. Пожалуйста, продолжай.
Рэйчел чуть наклонилась вперед, собираясь продолжить рассказ, но ей помешал громко хлопнувший ставень и хлынувшие на подоконник потоки дождя. Она вскочила на ноги.
– Нужно загнать цыплят в сарай! А ты закрой ставни! – приказала она и выбежала из дома.
Уильям медленно подошел к окну и выполнил распоряжение. Когда он направился наверх, чтобы закрыть ставни и там, то снова ощутил головокружение. Пришлось пережидать его на пороге комнаты, вцепившись в дверной косяк.
На втором этаже было две комнаты: спальня над главным входом, где поместили его, и маленькая комната в конце коридора. Теперь брат и сестра Хантер жили в ней вдвоем. Там стояла низенькая кровать, умывальник с серебряным подсвечником на нем и еще несколько вещей. На вбитых в стену крючках висели запасная рубашка и брюки доктора, шерстяная шаль и платье строгого кроя цвета индиго – похоже, Рэйчел надевала его по особым поводам.
За ставнями бушевал дождь и ветер, и утопающая в полумраке комната казалась укрытием от бури, в ней по-прежнему царили спокойствие и безмятежность. Сердце Уильяма билось реже – он успел немного отдохнуть и теперь стоял, наслаждаясь тайным вторжением. Внизу было тихо – наверное, Рэйчел еще ловила цыплят.
Кое-что показалось ему странным в обстановке, и он довольно быстро понял, что именно. Поношенные личные вещи Хантеров свидетельствовали об их бедности, тогда как некоторые предметы обстановки указывали на достаток. Канделябр был серебряным, не из олова или какого-нибудь сплава, а кувшин и миска не глиняные, а из лучшего фарфора, расписанного синими хризантемами.
Уильям с любопытством поднял подол синего платья, висящего на крючке. Скромность – это одно, а ветхость – совсем другое. Ткань на подворотах вытерлась добела, индиго выцвело так, что на юбке образовались причудливые переходы от темного оттенка к светлому. Сестры Анвин одевались скромно, но их одежда была высшего качества.
Повинуясь внезапному порыву, Уильям поднес ткань к лицу. От нее до сих пор слабо пахло индиго, а еще травой, животными и едва ощутимо – женщиной. Он наслаждался этим запахом, как бокалом хорошего вина.
Звук закрывшейся внизу двери заставил его отбросить платье, словно оно вдруг загорелось, и выйти на лестницу.
Рэйчел Хантер