Последний рассвет. Мария Хохлова
к жизни, каковой бы она не была.
– Куда мы попали, это же кромешный ад, не иначе! – зарыдала Мадлен уткнувшись в плечё Лансере – папочка, несомненно ты знал, на какие муки кидаешь нас и себя – графиня скривившись, панически разглядывала прохожих, серым потоком мелькавшим за окном роскошной кареты.
– Никто не может быть полностью уверенным в себе и своём будущем. Вероятность оказаться на дне, есть абсолютно у всех! Даже самый богатый и влиятельный, самый успешный и удачливый, неровен час, и окажется на улице… – оборвала гнусавую речь сестры Аделия, она несомненно сама была в ужасе от увиденного, ей было больно смотреть на стариков и детей, снующих от одной груды мусора к другой, грязных, обезображенных, просто жутких женщин, дерущихся друг с другом, ей хотелось поторопить кучера, и по возможности быстрее преодолеть вереницу тесных и промозглых Лондонских улиц.
Карета ехала очень медленно, так как на пересечении дорог, случилось опрокинуться двум повозкам, одна из которых разлетелась в щепки, а содержимое её – изобилие морепродуктов, щедро и богато, разметало по мостовой. Страшный крик и приторная брань зеленщицы, чей обоз, был гораздо справнее, и единственное, что понадобилось, это приложить усилие, что бы перевернуть его, но нет, она, ядовито и чрезмерно артистично отчитывала долговязого, напуганного юношу, который, держался руками за голову, в неверии всматриваясь в картину, ставшей ответом на его невнимательность.
– Вот глупец, это ж надо так! – воскликнула Мадлен, выныривая из окна – Твоя пустая голова, это лично твои проблемы, но почему из-за неё должны страдать другие! – она в сердцах, как можно плотней занавесила тёмно-бордовую штору, и уже Аделии добавила – и нет нужды испепелять меня своими глазами, и если ты у нас такая замечательная и хорошая, иди и пожалей этого несносного олуха.
– Неужели я хоть раз от тебя услышала, что-то разумное – сухо и хладнокровно отозвалась Аделия на оскорбления – ты обладаешь редким даром присваивать посторонним свои качества.
– Нет! Нет! Нет! – закричал Лансере, предугадывая, чем всё может закончиться – вы меня в могилу раньше времени загоните! Мы ещё до пристани-то не доехали, а вы уже кидаетесь друг на друга! Ещё успеем надоесть и возненавидеть, как вы не понимаете, что семья, это крошечный мирок, в котором нет места для скандалов и непониманий. Немногим позже, мы доберёмся до причала, и каждая из вас, пускай разойдётся по своим каютам, я категорически запрещу, видится вам до ужина, это разумное и верное решение, которое вы надеюсь, поддержите. Да, мои дорогие и любимые девочки? – спросил Лансере, сжав в своих мягких ладонях руки негодующих – я люблю всех одинаково! Я безумно счастлив, что имею трёх дочерей и сына, так и вы должны быть счастливы, в обладании такой большой и …. – Лансере запнулся, он опустил глаза, и менее эмоционально продолжил – ладно, ладно, не дурно было бы остаться, хотя бы не озлобленными друг на друга знакомыми – он скрестил руки на груди, и закрыл глаза,