Месть длиннее жизни. Кирилл Казанцев
и мерзко шуршать, точно в ящике шевелилась прорва змей. И тут одна показалась наружу, полезла вверх по стене с тихим треском, извиваясь всем телом, причем вид у твари был такой, точно она сожрала что-то крупное и еще не успела переварить. Крохотная острая башка шустро вертелась по сторонам, хвост колыхался, гадина скребла брюхом по обоям и прерывисто сквозь зубы продолжала верещать. Андрея прошиб холодный пот, он скинул пиджак, вышвырнул его в коридор и остался с монстром один на один. Краем глаза заметил Светкину неслышную тень, она пропала вместе с пиджаком, потом раздались два приглушенных голоса, а потом остался только этот визг. Монстр влез чуть ли не под потолок, обернулся и заорал Андрею в лицо. Мелькнули два острых передних зубы, морда собралась гармошкой, хвост чисто по-змеиному извивался на обоях, тварь верещала так, что закладывало уши. «Крыса – сообразил Андрей, – это просто крыса». Вспомнил, как в учебке, в карауле, они, трое безбашенных юнцов, отловили в казарме такую же тварюку и развлекались тем, что пинали ее друг другу, точно мячик. И как после очередного паса крыса подскочила так же высоко, ухватилась за шинель «футболиста», взбежала по ней и вцепилась парню в щеку. Кровь полилась на пол, крысу общими усилиями оторвали и прикончили на месте, парня сдали врачам, и у него навсегда остался рваный шрам, сначала багровый, а к концу службы побелевший.
Наваждение спало, Андрей с силой врезал топором зверюке по башке, потом еще раз, уже на полу, потом добавил, потом убедился, что та издохла. Пнул ее к порогу, прикидывая, во что бы завернуть труп, взял пыльную газету, бросил на пол и застыл. В тумбочке что-то скреблось и тоненько пищало, шуршало, потом на пол выпало что-то крохотное, длинное, потом еще, за ним еще. Их короткие лапки подгибались, существа падали и пищали, но уже не жалобно, а зло. Одно оказалось поблизости, Андрей пригнулся и тут чуть не стошнило вторично. Мокрые, голые, в мелких складочках уродцы окружали его, цеплялись за штанины, шнурки ботинок, падали и снова поднимались. Он отшвырнул одного, другого, чудище влетело обратно в тумбочку и заверещало там точно так же, как их сдохшая, только что породившая их самка.
– Мать, ты что тут устроила! – заорал Андрей чтобы не слышать этого писка, – ты в своем уме? Тут крысы, прорва крыс!
Светка точно за дверью ждала, выскочила, заслонив собой свет, в полумрак ворвался синеватый луч. Брелок для ключей у нее был с фонариком, что оказалось ну очень кстати. В открытой дверце тумбочки обнаружился сверток старой одежды с огромной дырой сбоку, откуда вывалился рукав с блестящей пуговицей. В тряпье, мокром даже на вид, с клочьями то ли ниток, то ли огрызков ткани, имелась здоровенная дыра, откуда воняло так, что глаза слезились, а в дыре еще что-то шевелилось и слабо попискивало. В неживом свете шкуры крысят отливала чисто упыриной синевой, Светка попятилась и пропала из виду. Мать не показывалась, ее точно тут не было, она всегда так поступала, когда была реально виновата.
– Я сколько раз просил выкинуть этот хлам! – Андрей вышвырнул в коридор газеты, стопку старых журналов, вытащил