Замурованные. Mr. Lizard
оно было, да и я, если честно, помню его! Я знал, что все изображенное на этом рисунке я скорей всего не увижу. Не осталось в нашем мире уже ни травы зеленой, ни моря с моряками! Но солнце… Это красивое солнце должно было быть где-то! Где-то среди коричневых туч должны были виднеться лучи солнца! Я поверил в это. И так как терять мне было нечего. Я отправился за ним, взяв все, что мне удалось собрать для похода.
– Постой! Да, я обещал, что не буду перебивать, но все же! Ты сказал, что тебе нечего терять. Почему? У тебя никого, не было что ли в том городе? Ни родителей… Ни…?
– Нет. У меня нет родителей. Ни родни. Никого.
– О-у…
– Ну да не важно! Я собрал все необходимое и отправился в свой долгий путь. Я шел и смотрел на свой городок – прощался с ним взглядом до тех пор, пока он не исчез из виду. Я не знал куда идти. Я просто шел вперед. С собой, на тот момент, у меня было пять с половиной сух-пайков, шесть фильтров противогаза и револьвер – это все, что мне удалось достать. Фильтры расходовались постоянно, и их трату практически невозможно было отложить на потом. С сух-пайками было легче, но и они доставались нелегко… Раньше – вначале обоснования нашей общины, сух-пайки выдавались всем ежедневно. Потом они стали выдаваться только работающим. Теперь же их могли не видеть днями даже вкалывающие по полной работяги.
– Хм, понятно. А оружие как достал? Неужто его тебе кто-то отдал?
– Ну, не за бесплатно. Я работал у того мужика всю свою жизнь и, когда настало время мне уходить, он отдал старый револьвер с пятью пулями калибра 500.
– Я первый раз слышу, чтоб кому-то отдавали оружие. Хоть и старое, но все же оружие! Его обычно забирают, а не отдают.
– У него была целая оружейная лавка. И отдать мне серый, ржавый, вечно заклинивающий револьвер Smith&Wesson ему можно было. Тем более я работал у него около семи лет. Так что… Он поделился. Хоть и неохотно. С огромной такой жадностью…
– Оружейная лавка значит… А как ты попал к нему?
– Ну, когда я еще прибыл в новую общину с другими жителями, я был один.
– Родителей уже тогда не было?
– Да. И выживать приходилось самому. Первое время было легко. Выдавали бесплатные сух-пайки и люди были добрее – иногда пускали переночевать к себе. А потом становилось все хуже и хуже. Еда начала заканчиваться, а люди становились все злее и злее, все больше и больше теряя разум. Многие страдали от недоедания и не высыпались из-за неправильного режима дня. Участились смерти и вскоре на кладбище стали приносить все чаще и чаще людей. И теперь за еду и фильтры надо было работать. Но мне работать не позволяли. Я был девятилетним маленьким, хрупким и худым мальчиком. Все говорили, что я ни на что не годен и не допускали ни на выработку электричества, ни на очистку фильтров, ни на производство сух-пайков. Но вот однажды на нашей главной площади сломались часы…
– Часы?
– Ага, часы. Мы все по ним жили и благодаря им многие высыпались и соблюдали режим. Бьют часы двенадцать дня – первая смена уходит на отдых: высыпается, отдыхает и вообще делает,