Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом истории. Александр Никитич Севастьянов
должна быть очень пунктуальной, – объяснил он, – в выполнении своих обязательств» (91).
Так Черчилль еще в 1921 году навязал всей Британской империи (даже и с доминионами) свои взгляды, свой подход, превратив завоеванную, оплаченную английской кровью Палестину в тяжелую, неудобную ношу и трудную проблему. А те и проглотили, приняли это как должное.
Получилось, что англичане сделали это завоевание не для себя, а для евреев. Черчилль и его старшие товарищи и единомышленники Ллойд Джордж и Бальфур считали нужным не только поддерживать сионистов, но и сверять частным образом с ними свои позиции, чтобы полностью соответствовать их планам. Так, 22 июля они втроем «встретились с Вейцманом в доме Бальфура в Лондоне, чтобы успокоить Вейцмана и разъяснить ему, что британская политика не изменилась. На этой встрече Вейцман заявил, что Декларация Бальфура фактически сведена на нет и что сам британский верховный комиссар Г. Самуэль подрывает ее принципы. Вейцман указал, что в официальном выступлении 3 июня Самуэль заявил: «Условия жизни в Палестине таковы, что не допускают массовой иммиграции евреев». Такое утверждение, сказал Вейцман, являлось фактическим «отрицанием Декларации Бальфура». Черчилль спросил, почему он так считает, и Вейцман объяснил, что Декларация Бальфура санкционирует возникновение в Палестине еврейского большинства, тогда как речь Самуэля «не позволит никогда образоваться такому большинству». Согласно протокольной записи об этой встрече… «Ллойд Джордж и Бальфур согласились с тем, что Декларация Бальфура всегда подразумевала постепенное возникновение в Палестине еврейского государства» (93).
Дело в том, что Герберт Самуэль, хоть и приходился родней Ротшильдам и с пониманием относился к сионистам, но был по убеждению государственник и твердо стоял на страже интересов Британской империи. Он прямо и жестко писал Вейцману об этом так: «Необходимо ясно видеть основные факты во всем этом деле. По моему мнению, эти факты заключаются в том, что очень большое число арабов, включая многих представителей образованных слоев, пришли к выводу, что сионистская политика заключается в создании численного перевеса евреев в Палестине за счет массовой еврейской иммиграции, что впоследствии приведет к тому, что из-за этого они потеряют не только политическое преобладание в Палестине, но и свои земли и свои святые места». Самуэль ясно предвидел, что арабы не примут без боя судьбу, которая, по их мнению, им уготована, будут сопротивляться всеми силами. При этом, подчеркнул он, «сионистская политика не имеет столь прочных основ в Великобритании, чтобы позволить себе продолжать и далее расшатывать их» (94).
Итак, в этих встречах и дебатах выявилась и основная линия водораздела, и главная тема повестки дня: быть или не быть в Палестине численному преобладанию евреев, которое позволит со временем основать там еврейское государство. Именно вокруг этого пункта