Савойская терция. Чёрный Лев
войсками в Италии, вице-король Неаполя, герцог Сома и граф Оливето, Рамон Фолк де Кардона-и-Англесола, сбежавший с поля боя ещё в самом начале сражения.
Битва при Равенне,[5] в большей мере была проиграна по его вине, но Рамону де Кардону, было плевать на это, клал он и на то, что думают про него другие. Он был знатен и богат, поговаривали, что он является незаконнорождённым сыном короля Фердинанда II Арагонского – фактического правителя всей Испании, и всех её владений за её пределами.
Тепло и радушно, почти как равного, поприветствовал де Кардона командира Неаполитанской терции, и, не видя командира терции Диего Кастильского, закричал:
– А где же, храбрейший из храбрых, капитан Герреро Санчес Праскуадо?
Из строя ему ответил дерзкий голос сержанта Гарсии:
– Кончился, когда мы отступали сюда.
– Мир его праху, он был отважным воином! Но где же тогда, мужественный лейтенант Ниньо Алварес?
– Ха, вон лекари над ним колдуют, хотят руку отнять, в которую жахнула пуля.
– Хм. А где же тогда лейтенант Агильяр?
– Остался без головы! Ему её снесло ядро!
– Хм. Так, а кто же тогда командовал терцией? Кто вывел вас из окружения?
Смолк даже норовистый Гарсиа, и возникшая неловкая пауза, необычайно удивила де Кардона. Смущение среди этих храбрецов, геройски вышедших из битвы, спасших знамя терции Бадахос? Невероятно!
– Гм… Дело в том… что в самый тяжёлый момент битвы… нами стал командовать… наш капеллан…
– Капелла-а-а-а-н? – протяжно воскликнул, ещё более удивлённый Рамон де Кардона. – Капеллан? – повторил он, думая, что ослышался.
– Да, наш капеллан падре Альваро! – уже с гневом, уязвлённые тем, что командующий мог их упрекнуть в нерешительности и растерянности в битве, воскликнули десятки глоток старых ветеранов.
– Я хочу засвидетельствовать, – хрипя, шатаясь от боли и потери крови, сказал подошедший лейтенант Ниньо Алварес де Перейра-Карвахаль, – что действовал наш падре Альваро, геройски! Если бы не он, то терция бы… погибла! – и, потеряв последние силы, лейтенант рухнул на руки слуг и лекарей.
– А ну-ка, – уже заинтригованный, воскликнул Рамон де Кардона, – покажите-ка мне этого своего капеллана!
Солдаты расступились, являя пред взор командующего, падре Альваро.
Молодой, с покрытыми пылью, коротко, по-солдатски остриженными волосами, с выбритой на макушке тонзурой. Пытливые, чуть прищуренные глаза. Лицо всё в грязи и пороховой копоти. Старая, изношенная ряса, на ногах простые сандалии. И цепи, две железные цепи, крест на крест пересекавшие ему грудь и спину.
– Твоё имя?! – властно воскликнул де Кардона.
– Падре Альваро, – находясь немного не в себе, отважный в битве, а сейчас смутившийся, пробормотал он.
– Это ты в церкви падре Альваро, а как тебя звали в миру?!
Испанская гордость взяла вверх, Альваро выпрямился и приосанился.
– Альваредо де Санде.
– Откуда ты родом?
– Из