Цифры нации. Николай Александрович Старинщиков
водка выпита. Осталось одно – спать. Поднявшись из-за стола, Кошкин повел гостей коридором к месту ночевки. Дверь его спальни была открыта. Машка сидела в кресле, склонив голову на бок, и молчала.
– Ступай на кухню, приберись, – велел Кошкин, однако та даже не шевельнулась.
– Ну, погоди у меня! Я с тобой еще разберусь. – Кошкин закрыл дверь. И к Кате: – Надо менять настройку, а у меня руки всё не доходят.
Втроем они вошли в спальню Софьи Степановны и столпились возле просторной кровати. Но Катенька воспротивилась.
– Я на полу лягу, – сказала она, мрачнея лицом.
– Минуту… У меня матрас надувной имеется. Туристический, – вспомнил Кошкин.
– Вот и хорошо, несите его сюда, Володя, – обрадовалась Катя.
Так и сделали. Принесенную Кошкиным полость быстренько развернули, надули компрессором – и появился матрас. Катя тотчас легла на него при всех и помахала рукой. Оставалось накрыть ее одеялом и выключить свет.
Кошкин вышел из спальни. Вот и хорошо. Как ни крути, но спать в одной кровати с дочерью – это как-то не по-людски…
Утром Кошкин проснулся от громкого стука в дверь. Это снова могла быть милиция, для которой раннее утро – самое время для вышибания косяков. Уж больно ретивый у них оказался начальник. По всему выходило, что эта банда взломала дверь в подъезде. Иначе и быть не могло. Но сигнализация на подъездной двери почему-то молчала.
Грохот между тем прекратился. В спальне было прохладно и пасмурно, в подоконник отчетливо бились капли дождя. Машка сидела в кресле в той же позе. Грохот двери нисколько ее не смущал. Кошкин посмотрел на часы, висевшие на стене: стрелки показывали ровно пять. Он поднялся, сунул ноги в тапочки и вышел в одних трусах в прихожую.
В мониторе, установленном на двери, виднелась пустая площадка и длинная лестница, ведущая книзу. На лестнице и площадке не было никого.
«Вот и ладненько, – подумал Кошкин, удивляясь пустоте за дверью. – Значит, мне это приснилось…»
Он постоял с минуту возле двери. Затем развернулся, собираясь сначала зайти в туалет, а потом уж продолжить сон. И этот момент его прошило с головы до ног, жаром ударило в копчик и заломило в корнях волос: неприступная квартирная дверь форменным образом грохотала.
Кошкин обернулся, страшась увидеть за дверью кого угодно, однако вновь обнаружил зловещую пустоту.
Боженька, неужели подкралось то самое, от чего нет спасения? В голове грохотало, в то время как гости, а также и Машенька, возможно, ничего не слышали. Значит, это лишь в голове… Именно так… Только бы гости не заметили возле двери. Надо лечь и успокоиться.
Дверь тем временем грохотала. Этот грохот был до того настоящий, что с потолка сыпалась, оседая, тонкая пыль. Пыль сыпалась, но никого на площадке не было.
Кошкин оглянулся и увидел Катеньку с Федором Ильичем. Они выглядывали из-за двери.
– Все хорошо, – бормотал Кошкин, – ложитесь, пожалуйста…
– Но там же стучат! Такой грохот, Володя…
Она впервые назвала его так, подошла и прижалась к спине дрожащими руками.
Стук