Бабочка. Александр Варго
это за макулатура? – осведомился Клай, кивая в сторону подоконника, заваленного тетрадями. – Мемуары? Или вы это вместо туалетной бумаги используете?
Дудл захихикал, роняя изо рта кусочки пищи, словно услышал остроумную шутку.
– Не, Клай, – сказал он, продолжая поглощать кабачки. – Для туалета тетя Онания приносит газеты. Если их нет, я лопухов в лесу набираю. На подоконнике мои книги.
Юте показалось, что она ослышалась.
– Книги? – недоуменно переспросила она.
– Конечно. Я ведь писатель, – ответил Дудл. Он вытер рот, скромно потупившись. – По моим книжкам скоро будут фильмы снимать.
Клай чуть не поперхнулся вареной картофелиной.
– Ну да, – откашлявшись, произнес он. – Не сомневаюсь, они получат «Оскара». О чем хоть пишешь, Пушкин ты наш ненаглядный? Как ты ходишь из комнаты на кухню, а потом в сортир и обратно? А между делом душишь одноглазую змею и развлекаешься с футбольным мячиком?
Дудл, казалось, даже не заметил язвительного намека.
– Ну почему же. Я пишу обо всем, – ничуть не смутившись, ответил он. – Настоящий писатель должен быть это… раз-но-сто-рон-ним. Он должен уметь писать все – от мелодрам до «хоррора».
Юта замерла с открытым ртом. Перехватив внимательный взгляд Клая, она недоверчиво спросила:
– Так ты что, алфавит знаешь?
Клай засмеялся.
– Знаю, – невозмутимо сказал Дудл, вновь сунув в рот ложку с кабачками. Казалось, обидные издевки незваных гостей его вовсе не цепляли. – Я ведь много читал. Писатель должен постоянно повышать свой уровень. Иначе будет топтаться на одном месте. И он не сможет развиваться, – чавкая, закончил он.
Юта молча взяла одну из тетрадей. Открыла и склонилась над свечой, скользя взглядом по каллиграфическому почерку.
«Красиво пишет, стервец», – подумала она, а вслух прочитала:
– ДОЛИНА ОТВЕРЖЕННЫХ. «Смысл жизни только в одном – в борьбе». Антон Павлович Чехов».
Девушка подняла голову, задумчиво посмотрев на Дудла. Он сидел, склонившись над миской с картошкой, и торопливо жевал, словно в любой момент у него могли отобрать его ужин.
Юта вновь уткнулась в потрепанные листы.
«…Близился вечер. Утомленное за день небо наливалось густым пурпуром… Эркли изнемогал от множества ран, полученных в беспощадном бою, но все равно продолжал путь…»
Юта закрыла тетрадь, пытаясь привести мысли в порядок.
– Это фэнтези, – счел необходимым пояснить Дудл, потянувшись за салом. – У меня много жанров. В одной тетради фэнтези, в другой – детективы. В третьей комедии. Есть и книги для взрослых. Ну, вы понимаете, о чем я.
Он вытер липкий подбородок и сально подмигнул Юте.
– Вам же уже есть восемнадцать? – спросил он.
Клай был настолько ошарашен ходом событий, что даже не нашелся, что ответить, а лишь машинально поглощал пищу.
Пока Дудл перечислял свои литературные «труды», Юта взяла следующую тетрадь.
«ЗОВИ МЕНЯ «МЯСОРУБКОЙ», – прочла она, чувствуя, как по спине заструился