Ожидание чуда. Рождественские рассказы русских классиков. Коллектив авторов

---

Скачать книгу

---

говорю, – думаю что попало.

      – Нет: ты это обо мне думаешь.

      – И о тебе думаю.

      – Что же ты обо мне, как понимаешь?

      – Ты, мол, не сердись, я вот что про тебя подумал. Писание ты знаешь, а сердце твое гневно и Богу не покоряется. Есть ли тебе через это какая польза в Писании?

      Тимофей не осерчал, но только грустно омрачился в лице и отвечает:

      – Ты святое слово проводить не сведущ.

      – Это, – говорю, – твоя правда, я не сведущ.

      – Не сведущ, – говорит, – ты и в том, какие на свете обиды есть.

      Я и в этом на его сдание2 согласился, а он стал говорить, что есть таковые оскорбления, коих стерпеть нельзя, – и рассказал мне, что он не за деньги на дядю своего столь гневен, а за другое, чего забыть нельзя.

      – Век бы про это молчать хотел, но ныне тебе, – говорит, – как другу моему откроюсь.

      Я говорю:

      – Если это тебе может стать на пользу – откройся.

      И он открыл мне, что дядя смертно огорчил его отца, свел горем в могилу его мать, оклеветал его самого и при старости своих лет улестил и угрозами понудил одних людей выдать за него, за старика, молодую девушку, которую Тимоша с детства любил и всегда себе в жену взять располагал.

      – Разве, – говорит, – все это можно простить? Я его в жизнь не прощу.

      – Ну да, – отвечаю, – обида твоя велика, это правда, а что Святое Писание тебя не пользует, и то не ложь.

      А он мне опять напоминает, что я слабже его в Писании, и начинает доводить, как в Ветхом Завете святые мужи сами беззаконников не щадили и даже своими руками заклали3. Хотел он, бедняк, этим совесть свою передо мной оправдать.

      А я по простоте своей ответил ему просто.

      – Тимоша, – говорю, – ты умник, ты начитан и все знаешь, и я против тебя по Писанию отвечать не могу. Я что и читал, откроюсь тебе, не все разумею, поелику я человек грешный и ум имею тесный. Однако скажу тебе: в Ветхом Завете все ветхое и как-то рябит в уме двойственно, а в Новом – яснее стоит. Там надо всем блистает «Возлюби да прости»4, и это всего дороже, как злат ключ, который всякий замок открывает. А в чем же прощать, неужели в некоей малой провинности, а не в самой большой вине?

      Он молчит.

      Тогда я положил в уме: «Господи! Не угодно ли воле Твоей через меня сказать слово душе брата моего?» И говорю, как Христа били, обижали, заплевали и так учредили, что одному Ему нигде места не было, а Он всех простил.

      – Последуй, – говорю, – лучше сему, а не отомстительному обычаю.

      А он пошел приводить большие толкования, как кто писал, что иное простить якобы все равно что зло приумножить.

      Я на это упровергать не мог, но сказал только:

      – Я-то опасаюсь, что «многие книги безумным тя творят»5. Ты, – говорю, – ополчись на себя. Пока ты зло помнишь – зло живо, – а пусть оно умрет, тогда и душа твоя в покос жить станет.

      Тимофей

---

Скачать книгу