Путешествие в Ятвягию. Павел Гатилов
крестить покорных мне язычников – не мечом, а словом. Так чего же, спрашиваю тебя снова, ты ждешь от меня?
– Каждый будет держать свой ответ в судный день. В моих руках нет меча.
Ирландец развел руки, показывая открытые ладони, на одной из которых блеснули бусины четок.
– Не хочешь ли ты сказать… – прищурился Владимир, – что не согласен с образом действий тевтонских братьев?
– В моей суме только книга, крест и немного еды…
– Как у Мейнарда.
Князь не пояснил, что хотел сказать этим именем. Гость ждал и, возможно, молился. Владимир пригладил короткую бороду и когда снова заговорил, в его бесстрастном голосе уже не было ни любопытства, ни раздражения:
– Я рад твоему прибытию. Любой христианин – желанный гость в моем доме. Ты можешь гостить у меня и священников моей земли, сколько пожелаешь, при условии, что не будешь проповедовать у нас свой обряд. Ты получишь все необходимое для твоего содержания. Когда отправишься в обратный путь, я дам тебе грамоты для королей твоей земли и скромный дар для твоей обители. Что касается твоей просьбы, я не могу позволить тебе идти к ятвягам, и пусть мой отказ не омрачит твоего сердца.
Ирландец сжал губы и поклонился. Владимир успел заметить, как холодно блеснули серые глаза, и подумал, что этот человек из упрямой породы людей, поступающих по-своему даже под страхом жестокой кары.
– Покажи мне свою книгу…
Патрик выпрямился, бережно извлек из сумы рукопись в переплете из темной кожи и, приблизившись, протянул правителю. Владимир неспешно развернул пергаменные листы в середине книги. Строки были написаны на латыни округлыми буквами. Пальцы перевернули несколько страниц. Глазам открылся волшебный лес миниатюр: лев, бык, крылатые существа – орел и ангел. Тонкие линии орнамента поднимались на полях, как болотный хмель обвивается вокруг ольхи, десятки раз переплетаясь друг с другом, образуя кольца, водовороты и линии пламени, прежде чем исчезнуть в пасти неожиданно выползшей откуда-то змеи или мифического зверя.
– Что в ней? – спросил князь.
– Четыре Евангелия, Псалтирь и некоторые пророческие книги.
– Мало червленого цвета… – подумал Владимир вслух, – много измарагда[20] и древесного. Золото, лазурь…
Патрик, разглядывавший вместе с князем листы рукописи, бросил короткий взгляд на его лицо и заметил, как оно преобразилось – как будто засветилось изнутри. Глаза Владимира жадно смотрели на миниатюры и незнакомые слова, словно душа его пила и не могла напиться. Князь бережно перевернул еще несколько страниц.
– Что написано здесь? – спросил он.
Патрик прочитал отрывок из псалма. Владимир закрыл книгу и одновременно – глаза. Прошептал что-то, перекрестился, поднял веки и развернул наугад пергаменные листы. Он подал книгу монаху, указав перстом на строки, и ирландец прочитал:
– Бог помазал меня благовествовать
Измарагд – изумруд.