Сублимация в «Паутине». Борис Гончаров
товарищи и товарищи.
Уникальный фолиант 16 века, прижизненное издание Нострадамуса во Франции, но на русском языке, с «ятями», С приложением катренов. И с автографом.
Несколько сотен листов, коричневый потёртый кожаный переплёт с пряжкой жёлтого металла, со вставленными когда-то в обложку цветными камешками (жёлтого, зелёного, красного цвета и прозрачного, последние – сверкающие на свету, возможно бриллианты – лучшие друзья девушек), но от большинства остались только гнёзда.
Здесь небольшой отрывок, из которого очевидно, что полный текст – это беллетристическое изложение катренов.
Обязан предупредить: во-первых, не показывайте это детям и вообще – примите меры конспирации, во-вторых, приготовьте коньяк, валидол, или йод (на всякий случай).
Полное название фолианта: «Диалектические болеро или Спираль частной собственности, любви и государства»
Из Предисловия.
Когда это будут читать в 21 веке, в Паутине будут доступны: «Апокрифы», «Ветки персика», «Красная звезда», «Разговоры запросто» и «Озорные рассказы».
Глава №…Параграф №… Граф, графиня и графин. (Путешествие по России).
Ранним декабрьским морозным утром дворецкий заглянул в приоткрытую дверь
спальни графини. Графиня сладко посапывала, разметавшись на кровати. В спальне, убранной красным штофом, было жарко натоплено.
– Ни хрена не берегут энергоресурсы – подумал дворецкий – а экономика должна быть экономной …
Бесшумно, на цыпочках он протиснулся в приоткрытую дверь спальни …
Но если бы графиня проснулась и даже взглянула в его направлении, она ничего не увидела бы, кроме черноты, в которую упирался, как свет от автомобильных фар – в туман, микшированный свет инфракрасной лампады из далёкого угла перед иконой Сергия Радонежского. Дело в том, что Эзоп – так звали по рождению дворецкого, у графа получившего имя: Позэ, у графини: Озик – «был чернее, чем сама чернота». Он происходил из семьи афроленинградцев. Эзоп был эфиопом (его вывезли в Первопрестольную из второй столицы «звездою Севера», как писал перед тем поэт, которого в советское время называли: «наше всё»).
Электронные свечи в канделябре и подсвечниках были погашены вчера вечером самой графиней после чтения на сон грядущий «Пира» Платона. К слову сказать, ей больше нравилось «Государство», где Платон писал, в качестве идеала, об общих жёнах в благоустроенном обществе.
Граф был в творческой командировке, и графиня потихоньку почитывала печатные книги из шкафа в кабинета мужа…
Озик, ступая как кот, приблизился к алькову графини.
Графиня тихонько застонала во сне. Эзоп положил свою огромную пятерню на одну из розовых полусфер юго-восточной части спины графини, приоткрытых задравшейся шёлковой ночной сорочкой.
– Вам кофе – в постель…или – куда? – спросил Эзоп с придыханием.
Графиня спросонья ответила: – Туда, туда, мой милый.
Эзоп с изумлением подумал – что такое «туда, туда» и одновременно посмотрел на пуховое одеяло графини:
– Как можно, в такую жару – пробормотал он на ломаном русском – Нет, не берегут эти графья наше