Игорь. Корень Рода. Валентин Гнатюк
свойственного ему дела рождён, так и народы разные.
– Ты это к чему? – с подозрительным прищуром глянул на него Младший.
– К тому, что деньги считать, торг вести – это у жидовинов в крови, пусть тем и занимаются. А вот то, что хазарам, будет ведомо, куда идёт дружина Киевская, мне не нравится. Когда мы на Царьград походом собирались, то делали так, чтоб о том до поры до времени никто и догадаться не мог. К тому ж изведыватели печенегов сговорили на Хазарию набеги в час нашего похода совершать.
– А я кочевников задабривать не собираюсь, их время от времени бить крепко надо, тогда они и будут послушны, а всякие изведывательские уловки моей дружине ни к чему! – ответил, мрачнея, князь. Его, как всегда, уязвило невольное сравнение с прославленным родичем, из тени которого он всё время исподволь стремился вырваться. – Да ведь те же хазарские купцы рекут, что и дядька Ольг их услугами пользовался, и тоже деньги перед походом на Царьград брал для подготовки дружины.
– Может и брал отец у них деньги, – в раздумье отвечал Олег, – только кроме сильной дружины у него волхвы да изведыватели с обозами шли, и сам он чутьё имел против разного рода хитростей. А что сейчас мыслят о предстоящем походе волхвы и мать Ефанда?
Упоминание о мнении волхвов и матери укололо самолюбие Игоря не менее, чем сравнение с дядькой, но он смирил свой гнев и раздражение, помолчал, рассматривая ножны и рукоять своего скрамасакса, будто видел их впервые, а потом молвил сердито, но сдержанно.
– Ну, воля твоя, оставайся, коль так, в Киеве, на случай гостей незваных. – А про себя подумал, что так оно, наверное, и лепше: славу делить на двоих – только раздоры сеять. «Гляди, как Старшой-то обрадовался, виду не подал, да я чую, теперь никто не будет ему мешать на Ольгу пялиться. Пожалуй, предупрежу её строго, чтоб ни-ни».
– Об одном тебя попрошу, брат, – молвил примирительно Олег, – не хочешь брать изведывателей, возьми в поход с собой хоть Грозу, под его началом изведывательская сотня, что у Корчева приглядывает за судами нашими.
– Отчего это ты за него просишь? – спросил Игорь, глядя куда-то в сторону.
– Брата и любимую он ищет, которых хазары похитили, когда ему ещё лет пятнадцать было. Всю жизнь ищет, тем и живёт, и оттого во все дальние походы просится. Возьми; Гроза хоть и в возрасте, но сотник добрый, к тому же и по-хазарски, и по-гречески разумеет, он ведь из тавро-русов.
– Я что-то такое слышал, – задумчиво проговорил Игорь. Потом покачал головой с некоторым удивлением. – Скажи-ка, уже в возрасте, а суженую и брата до сих пор ищет! – в очах князя мелькнуло нечто незнакомое, но через миг он уже овладел собой. – Ну ладно, коль просишь и поруку за него даёшь, возьму, – молвил он снисходительным тоном, довольный тем, что Старший обращается к нему, как к князю.
Не стала более увещевать сына и Ефанда, мол, делай, как решишь, а за своё решение сам и ответишь. Не понял тогда Игорь значения материнских слов. Власть, обретённая после смерти дядьки Ольга, не только тяжким грузом давила на плечи, но и хмельным мёдом кружила