Дневник. На Поместный Собор. 1917–1918. Митрополит Арсений (Стадницкий)
девятичасовом поезде я уехал к себе, – записал митрополит Арсений, – в Новгород, на время перерыва, после четырехмесячного беспрерывного сидения в Москве. С Патриархом простились очень тепло. Он просил приехать раньше срока»[123].
Митрополит Арсений прибыл в Новгород 11 декабря в восемь часов вечера. «Встреченный на вокзале преосвященным викарием Алексием [Симанским] и должностными духовными лицами, я отправился в Софийский собор, для обычного, по возвращении, поклонения святыням. Оказалось, что здесь мне уготована была торжественная встреча всем духовенством городским, при переполненном соборе горожанами»[124].
После многочисленных приветствий митрополит произнес «довольно длинную речь, с большим волнением, вызванным неожиданностию такой встречи»[125]. Об обстановке и событиях в Новгороде он сделал одну запись за 12–20 декабря: «Привыкаю к старой обстановке. К сожалению, значительная часть моего помещения занята под лазарет… Но хорошо, что помещения заняты под лазарет, а не под разного рода Советы, а то скоро помещение мое превратилось бы по меньшей мере в сарай или свинюшник, как, например, это сделалось с домом бывшего Губернатора. А сколько было таких посягательств на мое помещение! И, конечно, еще будут. Но будем всячески отстаивать экспроприацию моего жилища. В Новгороде власть захвачена большевиками! Иные учреждения теперь уже бастуют, как протест против большевизма. Суд упразднен, вместо него революционный трибунал… Слишком тяжело жить во всех отношениях»[126].
Все «соборные каникулы» были посвящены богослужениям в новгородских храмах с произнесением проповедей, решению епархиальных дел, встречам с паствой, на которых он рассказывал о том, что происходило на Соборе.
Дневник за 1917 год митрополит закончил горькими словами: «Вот в какие времена мы живем! Вот она – свобода неприкосновенности личности, да и другие! И я не могу поручиться, что и меня не арестуют, или даже короче и проще – прямо убьют. Грабежи в последнее время в городе часто происходят. Буквально никакой защиты нет. И я совершенно не гарантирован от визита “товарищей”. Буди воля Божия! А живется очень тяжело. Плохую память оставляет по себе истекающий год»[127].
«Что даст этот [1918] год неизвестно. Но что он получил ужасное наследие – это несомненно. Старый год к внешней войне прибавил еще войну внутреннюю, междоусобную, дал нам нестроение в государственной и общественной жизни… Новый год застает нас в годину тяжелого народного бедствия. Несчастье нашей родины так велико, бедствие так ужасно, что касается не одних только тех, кто действительно уже пострадал и голодает, оно ужасает всех здравомыслящих…»[128]
14 января 1918 г. митрополит Новгородский отслужил «прощальную литургию, так как завтра предполагал уехать через Петроград в Москву на продолжение Собора», «оставляя свой град и паству с тяжким предчувствием грядущих бед и напастей»[129].
17 января 1918 г.
См.: Наст. изд. С. 171.
См.: Там же. С. 171.
Полный отчет о встрече см.: Наст. изд. С. 230–232.
См.: Наст. изд. С. 171
См.: Там же. С. 176.
См.: Там же. С. 177.
См.: Там же. С. 186.