Хищники. Анатолий Безуглов
говорите? – задумался капитан.
– Я крикнула, – кивнула следователь. – Минуту, наверное, аукалось.
– В распадке эхо что надо, – согласился Резвых. – Вы хотите сказать, что Осетров не то чтобы врет, а просто добросовестно заблуждается. Так?
– Вот именно, – сказала Дагурова. – Хочу знать ваше мнение.
– С одной стороны, дело это возможное, – осторожно высказался капитан.
– А с другой?
– И с другой тоже, – улыбнулся Арсений Николаевич. – Но ведь парень утверждает, что Авдонин наставил на него ружье!
– Может, у Авдонина палка была. Может, он просто руку поднял. Вот Осетрову и показалось. Сам же говорит, что вначале была осечка, но тут же утверждает, что после этого просвистела пуля… Вы Нила знаете лучше меня. Неужели он сознательно все путает и вводит нас в заблуждение?
– В том-то и дело, не похоже, товарищ следователь… Хорошо, мне соврал. Но вам-то! И ведь держится первоначальных показаний… Я-то знаю, если с самого начала не врет, значит, все так и было. По опыту. А насчет эха… Вдруг тут разгадка, а? – прищурился Арсений Николаевич. – Ведь врать нужно с умом. А так его каждый выведет на чистую воду запросто, – убежденно сказал капитан. И заключил: – Аукается в распадке громко, вы это заметили…
Резвых не то чтобы полностью поддержал версию следователя, однако понимал: эхо как-то сглаживало противоречие между показаниями Осетрова и добытыми фактами.
Но лесник категорически отрицал, что ружье в руках Авдонина ему померещилось.
– Хорош бы я был пограничник, – хмуро сказал Нил. – И потом, получается, что я стрелял без всякого основания… Так не пойдет, гражданин следователь… Думаете, не было у меня стычек с браконьерами? И грозились, и ружья наставляли… До стрельбы не доходило, это верно. Но все равно я бы никогда не выстрелил первым в человека. Никогда! – Он помолчал, подумал и добавил: – Разве что в нарушителя границы… Но то враг. Не ты его, так он тебя…
Намек на то, что он мог ошибиться, насторожил лесника. Ольга Арчиловна почувствовала, что Осетров во всем видит ловушку.
– Поймите, Нил, – убеждала его Дагурова, – у нас с вами концы с концами не сходятся.
– Это у вас не сходятся. А я при чем? Разве мало, что я честно признался: да, убил… Какое значение имеет все остальное? – с отчаянием произнес Осетров.
– Имеет. И вы отлично знаете, о чем я говорю, – спокойно сказала следователь.
– Объясните, если можно…
– Одно дело, если вы нечаянно… – начала она.
– Нет, – резко перебил Осетров. – Если уж на то пошло, в меня стреляли, я защищался… Это делает даже самая маленькая птаха… Вы видели когда-нибудь, как воробьи нападают на ворону, разоряющую их гнезда? Маленький, вот такой, а бьется, налетает… Это закон жизни.
– Закон жизни, говорите? Ну, насколько я знаю, дерутся насмерть не только защищая свою жизнь, – возразила Ольга Арчиловна. – И вам, как природоведу, должно быть известно, в каких случаях это бывает.
– Вон вы куда… – опустил голову лесник. –