Сладкое желание. Софи Джордан
вечером, в тот момент, когда его губы прикоснулись к ее губам, стало уже больше невозможно вести себя по отношению к ней сдержанно. И он теперь сомневался, что это когда-либо снова станет возможным. Все мысли о соблюдении правил его кодекса поведения джентльмена куда-то улетучились. Колин уже не мог думать о неправильности своих действий после того, как почувствовал, какая она сладкая. Ее губы были идеально нежными, и их прикосновение к его губам было таким приятным! Тот самоконтроль, при помощи которого он сдерживал себя все эти годы, вдруг показался ему… совсем не нужным.
Он вкусил ее, и теперь уже никогда не сможет повернуть назад. Сделать все таким, каким оно было раньше, уже не получится. Он хочет ее.
– Никогда не считал тебя эксгибиционистом, Стрикленд, а я ведь знаком с тобой уже много лет, – сказал Отенберри, тем самым невольно напоминая Колину, почему он и Грасиэла вдруг перестали целоваться: она услышала его, Маркуса, голос. Впрочем, именно Отенберри стал ранее причиной того, почему они начали целоваться, но для Колина это было неважно. Важно было то, что из-за Маркуса они остановились. У Колина из-за этого даже возникло желание встать и ударить своего друга.
Граф оторвал взгляд от женщины, сидящей у него на коленях, и перевел его на Отенберри. Тот приподнял темную бровь, желая услышать ответ.
– А я и не эксгибиционист, – сказал Колин в ответ, и это было правдой.
Отенберри показал рукой на то, что их сейчас окружало:
– Тем не менее ты выбрал именно это заведение.
Колин окинул взглядом комнату и на пару секунд уставился на мужчину и женщину, рьяно занимающихся тем, чем он сам очень хотел бы заняться с женщиной, сидящей у него на коленях. Его телу было наплевать на то, кто она такая, – оно жаждало войти в нее.
Переведя взгляд обратно на своего друга, он увидел, что Отенберри снова таращится на Грасиэлу. Ее лицо, к счастью, было все еще скрыто темными густыми волосами, но Отенберри уже протягивал к ней руку, как будто хотел откинуть ее рассыпавшиеся по плечам волосы в сторону.
Колин обхватил Грасиэлу руками за талию и, вставая, приподнял ее вверх и в сторону, так чтобы она оказалась вне зоны досягаемости руки Отенберри. А еще он закрыл ее своим телом и держал ее так, чтобы ее лицо было скрыто от назойливого взгляда Отенберри.
– Позволь нам побыть наедине.
В глазах Отенберри блеснуло понимание, и он, вновь окинув взглядом комнату, произнес:
– Ну ладно, я, пожалуй, найду для себя собственное развлечение.
– И правильно сделаешь.
Колин не стал продолжать этот разговор. Обхватив Грасиэлу руками, он чувствовал, как она дрожит. Ему необходимо увести ее отсюда. Вся эта ситуация стала такой затруднительной, что нужно было побыстрее из нее выпутаться.
Держа женщину за руку, он повел ее прочь из комнаты. Она охотно пошла за ним. Когда они вдвоем вышли в коридор, дверь за ними тихонько закрылась и доносившиеся изнутри звуки стихли.
Она подняла голову и посмотрела