Наполеон и его женщины. Ги Бретон
оставить на борту в качестве пленников офицеров и экипаж «Охотника», но, что касается вас лично, то, поскольку ваше задание потеряло всякий смысл, я не хотел бы навязывать вам участие в плавании, которое продлится несколько месяцев. Если вы можете дать мне слово офицера не воевать против Англии до окончания военных действий, я с радостью высажу вас в любой точке египетского побережья, которую вы выберете…
– Я даю вам слово, – ответил обезумевший от радости Фурес.
Вечером того же дня капитан «Льва», счастливый тем, что мог подложить Бонапарту свинью, привез лейтенанта назад в Египет.
…Там ему суждено было узнать, по словам госпожи д’Абрантес, «что не все крокодилы водились только в Ниле…».
Глубокой ночью шлюпка со «Льва» высадила Фуреса в маленькой бухточке неподалеку от Александрии. Когда взошло солнце, он сидел, клацая зубами от холода, на скале, счастливый от мысли, что сможет скоро снова увидеться со своей Красоткой.
Часов в восемь утра какой-то проезжавший мимо египтянин согласился подвезти его в своей повозке, запряженной ослом. К полудню они подъехали к городу.
Лейтенант немедленно помчался к командиру александрийского гарнизона Мармону и рассказал о том, что с ним приключилось.
– Благодаря необычайному милосердию английского офицера, – сказал он, светясь от радости, – я преподнесу жене хороший сюрприз.
Генерал, который знал о том, что Бонапарт поселил Полину в роскошном дворце в двух шагах от дворца, служившего ему резиденцией, с трудом сдерживая смех, подумал, что жизнь все-таки занимательная штука.
– Я полагаю, – сказал он, – что вам лучше пока побыть здесь. Ваше задание сорвалось, но еще не закончилось. Генерал Бонапарт, несомненно, пришлет вам новые инструкции. С вашей стороны было бы неразумно предпринимать шаги, которые могут ему не понравиться…
Фурес покачал головой:
– Я уверен, что он поймет мое нетерпение. Да и к тому же я потерял депеши: я всего лишь пустой чемодан. А что можно сделать с пустым чемоданом в Александрии? Если его надо снова наполнить, следует вернуться в Каир.
Мармон, хотя это и веселило его, все же обеспокоился, представив, какой скандал мог разразиться. Не зная, какие еще дополнительные аргументы следует привести, он заговорил более жестким тоном:
– У меня нет причин вас удерживать, лейтенант, но я вас предупреждаю: если вы вернетесь в Каир, вам плохо придется!
Фурес улыбнулся:
– Конечно же, главнокомандующий будет очень недоволен тем, что я не выполнил задания, – сказал он. – Но он будет так рад увидеть меня живым и невредимым, хотя я мог остаться в плену у англичан, что он наверняка простит меня!..
Такая наивность, такая глупая самоуверенность в конце концов вывели Мармона из себя. Немного подумав, он решил, что этот дурак заслуживает хорошего урока, и разрешил ему уехать…
Фурес сел на джерму72, которая шла вверх по Нилу, и через шесть дней был уже в Каире. Горя нетерпением поскорее