С давно забытым упоеньем смотрю на милые черты… Стихи. Жорж Дмитриев

      Можно вести совершенно

      недостойный образ жизни —

      и, раскаявшись, получить право

      первой увидеть

      Воскресшего Господа.

      А, значит,

      и для нас

      ещё не всё потеряно./Путана

      Помпея нам отрыла тайны,

      ЕЯ величества ЛЮБвИ,

      когда богатые купцы,

      обласканные досыта

      вниманием жриц ЛЮБвИ,

      стихи им более не читали,

      предпочитая сестерцием3 платить изрядно

      за ласки женские свои.

      Покои жрицы выбирали

      по праву статуса гостей

      и фрески стены украшали

      сюжетами интимными сцен.

      Уборная имела ванны, где жрица,

      ощущая дно всей кожей,

      благоухая мылом,

      вбирала пустоту через отверстие,

      знакомящее с миром.

      Теперь эпохи пролистав

      страницами разврата,

      Она – ЕЯ величество ЛЮБОвЬ,

      сначала говорит: «Плати!» и,

      всматривающийся на огонь,

      вдруг слышит: «Не робей! Бери!»

      и вспыхивает: «меня!».

      Затем – захлёбывающееся: «ещё!» и

      перенасыщенное: «пусти!».

      Картина та же, какой была.

      Последняя сцена – зола,

      тлеющие уголья, развалины икр и

      опустошённые глаза…

      И как сплошной ожог —

      сок испустивший мозг.

      Назарею б такая страсть,

      воистину бы воскрес!

      Скажи, скажи мне, милая подружка,

      что мне сказать ему в ответ?

      Как поступить с запретом мамы:

      в мои 17-ть не спешить!

      Я извела себя страданием и сердцу

      тесно так в груди, что сил нет больше

      мне таиться от глаз его

      и тело прятать под одежды…

      Скажи, скажи мне, как всё было

      в твоей истории любви?

      Страдала ль ты моею мукой и

      ночью снился ль он тебе?

      Готова ль ты была отдаться

      всем сердцем милого любя,

      чтоб он ласкал твои колени и

      ночка вам была мала?

      Скажи, скажи мне, милая подружка,

      он забывался в наслаждении и ты ему

      была покорна, когда он искру высекал,

      иль ты сама того желала и не волновалась ни о чём?

      Ответь, ответь мне, милая подружка…

      Розы чайные в коробке

      задыхаются от слёз,

      им свободы не хватает,

      их губами не ласкают —

      для кого ж они цветут?

      Взор печален у видения,

      строг костюм и макияж,

      отчего так высоко

      топик поднимает грудь,

      почему подруг нет рядом?

      Оттого в беседке тихо,

      нет ни песен соловья,

      что лежит на сердце девы

      воля