Новогодний. Группа ИСП ВКонтакте. Валентина Спирина
одного из них распахнута настежь, и направился туда.
Дом встретил меня запахом плесени и робком лепетом штор. Три пустые, холодные комнаты тут же уставились на меня. Я вошёл в самую большую и захлопнул дверь. Надо было остаться наедине со своими мыслями. Чтобы никто не вторгся в моё убежище, я закрыл дверь на ржавую щеколду, к которой, кажется, давно не прикасались. Слой пыли на ней можно было принять за снег. Но почему на улице нет снега?
Я выглянул в окно и обомлел. Снег был. И увесистые сосульки, свисающие откуда-то бахромой, и тонкая наледь на стёклах. «С Новым годом, с новым счастьем!» – ожил насмешливый. От такого кирпич, не то, что дверь, не спасёт.
– И тебе того же, – мрачно пожелал я пустоте. За окном рассвело.
День выдался мягким и снежным. Сердитые белые пчёлы взяли солнце в плен и утащили в улей. Кажется, это уже не вьюга туманила землю, а что—то другое, большое и страшное, шло мне навстречу. Чтобы отвлечься, я огляделся вокруг, подмечая ничего не значащие детали: пятно на ковре, закатившийся под стол карандаш… На стёклах – морозная серебрянка, только она не снаружи, а в комнате, вместе со мной. Мне нестерпимо захотелось спать, и я закрыл глаза.
«Ну, за упокой!» – сказали откуда-то снизу.
Коляда
Темень, глушь… Зевнув украдкой,
День уткнулся в горизонт,
Завела метель колядки,
Завертелась колесом
И пошла гулять по свету,
Щедро сыпать по лугам
То ли звонкие монеты,
То ли бусы – жемчуга!
Ельник зеленью опальной
В скат сугроба крепко врос,
Бор стоит, как есть, хрустальный,
Ночь выходит на мороз.
В бубен сахарного наста
Хищный ветер гулко бьёт,
Треплет шишки часто-часто,
Заметает хрусткий лёд.
Снег мешает в круговерти
Землю с небом. За холмом
То ли волки, то ли черти —
Всё несётся кувырком:
Чьи-то тени, чьи-то лица
Хохот, плач, да нет следа.
Будто в сказке, вещей птицей
В мир приходит Коляда.
Безвременье
В бездорожье ляжет колючий снег,
Фонарям закрыв наконец глаза.
Побелевший город умрёт во сне,
Заповедав стуже дома терзать.
Золочёный месяц покажет рог,
В паутину вьюги маня пустырь,
И, смотав деревья в тугой клубок,
По сугробам ночь разойдётся вширь.
Календарных листьев ослабнет шум,
А метель, не пряча седых волос,
Не по мерке году сошьёт костюм,
В рукавах позёмки укрыв мороз.
А по рёбрам крыш проберётся мгла
В голубой, облепленный льдом квартал,
На часах – мучительный звон стекла,
И уже не важно, чего ты ждал,
И не важно, сколько