Неночь. Джей Кристофф
форму, только на оттенок темнее. Меркурио указал на нее.
– Как давно она прислушивается?
– …Кто?
– Тьма. Как давно она прислушивается к твоему зову?
– Я не понимаю, о чем вы.
Мия села на корточки и обхватила себя руками, пытаясь сдержать всю боль внутри. Свернуть ее и затолкать в носки туфелек. Ее плечи дрожали. Живот болел. И тогда девочка начала тихо всхлипывать.
О Дочери, как же она себя ненавидела в тот момент…
Старик потянулся к пальто. Достал более-менее чистый платок и вручил ей. Наблюдал, как она берет его, вытирает, как может, сломанный нос, ненавистные слезы на ресницах. И, наконец, присел на пол перед девочкой и пристально посмотрел на нее своими пронзительными голубыми, как сапфиры, глазами.
– Я вообще ничего не понимаю, – прошептала Мия.
Старик улыбнулся, сверкнув глазами. Покосившись на кота из теней, достал из пальто стилет донны Корвере и вонзил в половицы между ними. Полированная могильная кость заблестела в свете лампы.
– А хочешь понять? – спросил Меркурио.
Мия изучила кинжал, медленно кивнула.
– Да, сэр.
– Здесь нет никаких «сэров», вороненок. И донов с доннами. Только ты и я.
Мия закусила губу, испытывая искушение просто схватить клинок и убежать.
Но куда ей идти? Что делать?
– Тогда как мне вас называть? – наконец спросила она.
– Это от кое-чего зависит.
– От чего?
– От того, хочешь ли ты наказать тех, кто забрал твое по праву. Если ты та, кто не забывает и не прощает. Если ты хочешь понять, почему Мать оставила на тебе свою метку.
Мия уставилась на старика, не моргая. Ее тень пошла рябью у ног.
– И если я отвечу «да»?
– Тогда зови меня «шахид». До тех пор, пока я не назову тебя «Мией».
– Что значит «шахид»?
– Это древнеашкахское слово. Означает «заслуженный мастер».
– А как вы тем временем будете звать меня?
С губ старика сорвалось и поплыло тонкое кольцо дыма, когда он ответил:
– Угадай.
– …Ученица?
– А ты умнее, чем выглядишь, девочка. Одно из немногих качеств, которые мне в тебе нравятся.
Мия посмотрела на свою тень. На суровый солнечный свет, затаившийся за жалюзи. На Годсгрейв за ними. Город мостов и костей, медленно наполняющийся костями близких ей людей. Она знала, что там нет никого, кто ей бы помог. А если она хочет освободить мать и брата из Философского Камня, если хочет спасти их из могилы, соседствующей с отцовской – если его вообще похоронили, – если хочет свершить правосудие над теми, кто разрушил ее семью…
Что ж, ей понадобится помощь, не так ли?
– Хорошо, шахид.
Мия потянулась за клинком. Меркурио выдернул его со скоростью ртути и поднял между ними. Во мраке сверкнули янтарные глаза.
– Заберешь его, когда заслужишь, – отрезал старик.
– Но