Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ (сборник). Владимир Першанин
на большие потери, сработал неплохо. Но командир и большинство сержантов погибли, возглавить людей было некому. Воронков полностью выложился во время атаки. Когда заняли передовую траншею, он приказал закрепиться и вернул бойцов, намерившихся с ходу ворваться во вторую линию.
Это можно было сделать, но из политрука словно выпустили пар, он больше ничего не хотел делать. Немедленно послал связного к Елхову, просил нового командира взвода и ожидал, когда его отзовут. Назначить на должность взводного кого-то из штрафников ему не приходило в голову, а сам возглавить взвод он никогда бы не рискнул.
Вторая линия находилась в ста метрах. Немцы, выбитые из передовой траншеи, получили приказ контратаковать и приступили к исполнению немедленно. В отличие от красноармейцев, они не шли цепями, подставляя себя под пули. Группы вражеских солдат просачивались через ходы сообщения, другие делали быстрые перебежки под прикрытием кустарника, используя низины и бугры. Их поддерживали пулеметным огнем со склонов. Многие из штрафников считали – самое трудное, лобовая атака на пулеметы, уже позади. Однако оборона в удобных траншеях оказалась непростым делом.
Из ближнего бронеколпака вел огонь пулемет «МГ-42». Очереди шли кучно, видимо, стреляли с массивного станка, поглощавшего отдачу, и пользовались оптикой. Стрелки выбирали в первую очередь ручных пулеметчиков и не отпускали их. Расчеты двух «дегтяревых», не выдержав точного огня, нырнули на дно траншеи. Третий пулеметчик продолжал стрелять, отгоняя атакующих, пока пуля не угодила ему в голову.
Теперь штрафники первого взвода огрызались лишь винтовочным огнем и торопливыми очередями из трофейных автоматов. Причем длинные очереди летели как попало, от сильной отдачи задирало стволы – автоматный огонь получался вхолостую. Это позволило одной из немецких штурмовых групп приблизиться по ходу сообщения вплотную к траншее. Они наступали умело. Сначала летели гранаты, затем расчищал путь пулеметчик, и группа делала очередную перебежку.
Граната разорвалась рядом с Воронковым. Политрук едва успел пригнуться. Боец рядом с ним бегло стрелял из винтовки, целясь в пока еще пустой ход сообщения. Соваться под пули немцы не рискнули. Из-за поворота снова полетели гранаты с длинными ручками. Боец отступить не успел, выронил винтовку и стал сползать по стенке траншеи.
Вражеский пулеметчик, выскочив из-за поворота, открыл огонь. Он приближался к траншее быстрым шагом, за ним следовали двое автоматчиков. Едва пулемет смолк, посыпались очереди из автоматов. Бойцы, столпившиеся у хода сообщения, отпрянули в стороны. Земляные стены осыпались от попаданий, разрывные пули звонко щелкали голубыми огоньками. Из жердей, скреплявших ходы сообщения, летело крошево.
Немцы уже подступали к траншее, когда, расталкивая всех, появился раненый лейтенант. Шинель он снял, шея и левое плечо были замотаны бинтами. Он держал в руках ручной пулемет и ругался то ли от боли, то ли от досады:
– Чего столпились! Ну-ка,