Токийский Зодиак. Содзи Симада
там полумрак. С малых лет я хорошо себя чувствую в закрытых пространствах, мне некомфортно за их пределами. Однако в мастерской не должно быть темно, поэтому я устроил в потолке два больших окна, чтобы дать доступ дневному свету. А чтобы никто ко мне не вломился, поставил прочные металлические решетки.
Решетки я приспособил и на остальные окна, устроил в мастерской туалет, умывальник. Амбар был двухэтажный; рабочие разобрали перекрытия, и получилось типа бунгало с высоким потолком.
Мастерские художников обычно так и устроены. Много воздуха в помещении, высокие потолки дают чувство свободы, вдохновляют творческие порывы. Когда работаешь над большой картиной, низкий потолок – делу не помощник. Конечно, работать можно и под низким потолком, но, бывает, нужно отойти подальше, чтобы взглянуть на свою работу со стороны. Так что лучше иметь помещение попросторнее.
Я очень люблю свою мастерскую. Поставил там железную кровать из военного госпиталя, решил там ночевать. Удобно, что кровать на колесиках – можно свободно передвигать ее куда захочу.
Мне нравятся высокие окна. Осенью, когда день переваливает за половину, солнце расцвечивает пол мастерской световыми пятнами, исчерченными полосками теней от оконных решеток. Падающие на оконное стекло сухие листья кажутся нотами, разбросанными по нотной тетради.
Я люблю смотреть на прорубленное высоко в стене окно; раньше оно было на втором этаже. При этом непроизвольно напеваю себе под нос любимые мелодии – «Остров Капри» или «Орхидею в лунном свете».
На первом этаже окна, выходящие на север и запад, упирались прямо в забор, поэтому я их закрасил, оставив то, что смотрит на южную сторону. Стена с закрашенными окнами стала казаться еще шире. Амбар построили, когда я был совсем маленьким; стены, сложенной из блоков вулканической пемзы, тогда еще не было. С восточной стороны мастерской находится входная дверь и пристройка с туалетом.
Вдоль стены с закрашенными окнами стоят одиннадцать картин, в которые я вложил всю душу. Все они относятся к циклу «Знаки Зодиака». Пока их одиннадцать, скоро должно быть готово двенадцатое полотно.
Сейчас я как раз работаю над Овном. Это труд всей моей жизни; как только я его закончу, тут же приступлю к созданию Азот. Увидев свое творение завершенным, запечатлев в глазах его образ, я могу покинуть этот мир.
А теперь немного о моих странствиях по Европе. Во Франции я познакомился с одной японкой. Ее звали Ясуэ Томигути.
Впервые я ступил на мощенные камнем мостовые Парижа в 1906 году. Я был молод и неутомим. Сейчас, наверное, все изменилось, но в то время у человека, приехавшего из Азии и едва говорившего по-французски, почти не было шансов встретить на парижских улицах соотечественника. От этого становилось тоскливо и одиноко. Бродя вечерами под ясным, подсвеченным луной небом Парижа, я ощущал себя единственным человеком на Земле.
Но постепенно я стал лучше говорить по-французски и привык к тому, что меня окружало. Было уже не так одиноко. А прогулки