Спираль. Андрей Ливадный
густо покрывающих стену здания диспетчерской башни, чернеющий вход распахнутой настежь двери, – сознание работает прихотливо, выборочно, намертво запечатлевая в памяти одни фрагменты и напрочь игнорируя другие…
Тридцать секунд – это жизнь в жизни, это рождение нового «я», которое останется в тебе навечно… это…
Из поднебесья вдруг начал накатываться вой.
Звук был тонким, изматывающим, он мгновенно затопил разум, словно кто-то, точно осведомленный о последствиях, заорал на ухо Антону: ЭТО ЛЕТИТ В ТЕБЯ, ПАРЕНЬ!
Он споткнулся, упал, больно ударившись плечом об обломок бетонной стены, и в эту секунду перед входом в здание выросло пять полутораметровых кустистых разрывов.
Наушники шлема смягчили раскатистый рык, он не оглох, лишь ощутил, как горячее дыхание ударной волны обдало вжавшееся в бетон тело, свистящая метель осколков прошла выше, и тут же с третьего этажа здания остервенело ударил крупнокалиберный импульсный пулемет.
Пули крошили бетон разгрузочной площадки, не давая поднять головы, кто-то из бойцов вдруг истошно закричал, кровь леденела в жилах от этого звука, хотя всего мгновение назад Полынину казалось, что хуже, чем вой падающих мин, не может быть ничего…
Он неимоверным усилием заставил себя приподнять голову. До входа в здание оставалось метров пятьдесят, все пространство перед единственным подъездом усеивали обломки бетона и покореженные фрагменты антенн.
Если не прорваться туда – следующий минометный залп оставит от них лишь клочья плоти.
Хоботок огня бился в узком оконном проеме третьего этажа, крик раненого бойца оборвался, фонтанчики белесой пыли косыми строчками рвали промерзший за ночь стеклобетон…
Антон дал одну очередь, вторую, но пули лишь осыпали стену правее импровизированной амбразуры.
В этот миг он увидел Сытникова.
Паша лежал метрах в пяти от него. Первой мыслью Полынина было: убит… но нет, неестественная поза Сытникова объяснялась иначе. Прячась в мелкой воронке, которую выгрызла в стеклобетоне мина, он, перевернувшись на спину, выцеливал что-то, неестественно вывернув шею и запрокинув голову…
Пак… – граната из подствольника описала параболу и стукнулась о подоконник злополучного оконного проема, разорвавшись оранжевым комом.
Пулемет заткнулся.
Сытников вскочил, словно его подкинуло пружиной.
Никто не кричал, не отдавал команд, но сразу несколько фигур поднялись из укрытий и рывком кинулись вперед, преодолевая последние метры до входа…
Антон тоже вскочил, стремясь уйти с открытого места, пока не накатил следующий залп невидимой минометной батареи.
Первым до дверного проема добежал лейтенант. Шаг в сумрак замкнутого помещения, отрывистые вспышки коротких очередей, болезненный крик, снова очередь…
…Полынин влетел в сумрак здания, когда за спиной снова возник вой падающих мин.
ГРРАААХХ…
Он прижался спиной к надежной стене, которая ощутимо вздрогнула,