Воронья дорога. Иэн Бэнкс
посмотрим. Вот что я вам скажу: сестра ваша сюда приезжала, но поезд опаздывал, и она…
– Ничего, тут идти недалеко.
– Недалеко, но я скоро закрываюсь, могу подбросить на мотоцикле.
– Да ничего, прогуляться не вредно.
– Как пожелаете, мистер Кеннет. Рад, что вернулись.
– Спасибо.
– Ага… Может, это она.
Мистер Колдер смотрел на изгиб ведущей к станции дороги. Кеннет услышал гул автомобильного двигателя, а потом белый свет фар мазнул по чугунным перилам, не пускающим рододендроны на асфальтовую дорогу.
И вот большой «хамбер» заревел на парковочной площадке, накренился при развороте и остановился пассажирской дверцей напротив Кеннета.
– Снова здорово, мистер Колдер! – раздался голос с водительского сиденья.
– Добрый вечер, мисс Фиона.
Кеннет закинул чемоданы в багажник, уселся на пассажирское сиденье и получил от сестры поцелуй. «Хамбер» выскочил на дорогу и стремительно разогнался; ускорение вдавило Кеннета в спинку кресла.
– Ну что, Большой Брат, как дела-делишки?
– Отлично, сестренка.
Машину слегка занесло при выезде на большак. Он вцепился в ручку на двери, посмотрел на сестру, что сидела, сутулясь, за большой баранкой, одетая в блузку и слаксы; ее светлые волосы были стянуты на затылке.
– Что, Фи, сдала экзамены?
– А то! – Идущая навстречу машина бибикнула и мигнула фарами. – Гм… – нахмурилась сестра.
– Попробуй вольтаж отрегулировать. Движковым переключателем.
– Угу.
Они съехали с шоссе на подъездную дорожку, с ревом промчались между темными стенами дубов. Фиона заставила машину скрежетнуть на гравии, миновала старую конюшню и объехала дом сбоку. Он оглянулся через плечо:
– Это что, стена?
Фиона кивнула, останавливая машину у входа в дом.
– Папе понадобился внутренний двор, вот он и кладет стену от конюшни. – Она заглушила двигатель. – У нас будет оранжерея с видом на сад, если мама на своем настоит – а ведь настоит. Твоя комната в порядке, а вот у Хеймиша – ремонт.
– Что о нем слышно?
– Братается с негритосиками, судя по всему.
– Фи! Просто – фи! С родезийцами.
– С маленькими черными родезийцами, то есть – с негритосиками. А я что, я ничего, это все Энид Блайтон виновата. Идем, дядя Джо. Ты как раз к ужину.
Они вышли из машины. В доме некоторые окна были освещены, а на крыльце передней двери, на нижних полукруглых ступеньках, лежали два велосипеда.
– Это чьи? – спросил он, забирая сумки из багажника.
– Две девчонки у нас остановились, – показала Фиона, и он различил под елками на западном краю газона смутный силуэт палатки, оранжево подсвеченной изнутри.
– Твои подружки?
Фиона отрицательно покачала головой:
– Да нет, просто заехали, попросились. Думали, у нас ферма. Кажется, из Глазго они.
Сестра забрала