Кровные сестры. Джейн Корри

      – Лицевая, изнаночная, – нараспев приговаривала Ти-Ти. – Лицевая, изнаночная!

      Китти хотелось ее придушить. Лицевая? Изнаночная? Кого она обманывает? Петли, в том числе вывязанные самой Ти-Ти, спускаются по всей вязке. Нитки путаются в шерстяные узелки, ряды соскальзывают со спиц, а готовые образцы и вовсе лежат в лужах мочи стараниями Доны-из-соседней-комнаты, которая страдает недержанием и «так и не вернула разум» после того, как ее коляску тридцать лет назад сбил грузовик. По иронии судьбы, мамаша Доны тогда только-только успела приучить дочку к горшку.

      Китти все это знала, потому что мамаша Доны охотно делилась своей историей с персоналом, каждый визит – раз в год, в два часа пополудни в Сочельник. Минута в минуту. Никто не знал, чем она занимается весь оставшийся год, но уж точно не заботой о дочери.

      – Лицевая! Изнаночная!

      Распевы Ти-Ти становились громче, словно сила голоса могла компенсировать мокрые от мочи пропущенные петли и откровенно никудышное качество.

      «Ты слишком спешишь! – готова была закричать Китти. – Моя здоровая рука не успевает!»

      Иногда другой руке казалось, что она тоже что-то может, но у нее ничего не получалось. Это было бы обидно, если бы Китти хотела что-то делать. Но она не хотела. Вот как сейчас. Трудовая терапия – или Ти-Ти, как весело звала ее преподавательница, – оказалась невероятно скучной. И не только вязание, но и завязывание шнурков. Левый поверх правого, а потом правый поверх левого. Или наоборот? Черт, как трудно запомнить!

      Китти не сомневалась, что раньше умела завязывать шнурки сама. Но стоило ей напрячь память, как та разлеталась на тысячи осколков, будто цветные пылинки в солнечном луче.

      – При таких травмах память серьезно страдает, – говорил врач Пятничной Мамаше. – Возможно, у нее вовсе не осталось давних воспоминаний.

      Пятничная Мамаша выглядела печальнее, чем мать на деревянной доске с картинками, которую Китти здесь выдали, чтобы видеть, на что она указывает здоровой рукой, и таким образом с ней общаться. (Ха! Скорее угадывать, что она пытается сказать, причем все время ошибаться!)

      Развивающие занятия призваны помогать: Китти притворялась, что заново учит алфавит, хотя прекрасно его знала. Но было даже весело наделять буквы новым смыслом: «П» – память, которую она «потеряла», не иначе, в пьяном угаре.

      – Поглядите в гардеробе, – иногда шутила Китти. – Может, память там?

      Но никто не смеялся, потому что ее не понимали.

      «Н» – несчастный случай, который с ней произошел.

      – Какой конкретно несчастный случай? – допытывалась она у персонала.

      Но никто ей не отвечал.

      – Бедняжка Китти, – говорили все, – она может только лепетать!

      Знали бы они, что творится у нее в голове!

      «Д» – Джеймс, ее фамилия. По крайней мере, такая табличка висит на двери ее палаты рядом со списком таблеток, которые Китти необходимо давать каждый день. «Л» – лобные доли, о которых