Тропою волка. Михаил Голденков
здесь в гарнизонах, либо были счастливы ретироваться, либо наблюдали издалека за стремительно передвигающимся войском Богуслава Радзивилла. Местные поляки говорили, что Богуслав продал душу черту и что его не берет ни пуля, ни сабля, а сам же он может попасть в кого угодно даже с закрытыми глазами. А тем временем заканчивалась зима, еще одна трудная зима тяжелой войны. И вот уже запели в весках:
Благаславіце, старыя дзеды,
Ой, вясну красну пагукаці,
Пагукаці,
Цеплага лета даждаці,
Даждаці.
Цеплае лета на вуліцы,
На вуліцы,
Халодная зіма ў каморачцы,
У каморачцы.
А зірну-гляну на вуліцу,
На вуліцу:
Ці ўсе вулачкі падмецены,
Падмецены,
Ці ўсе дзевачкі павенчаны,
Павенчаны?
Адна й вулачка не мецена,
Не мецена,
Адна дзевачка не венчана,
Не венчана.
Пели и плакали, ведь стояли в городах и селах далеко не единственные неметеные улочки, ибо часто некому было подмести, и ходили неповенчанными не одна, а многие девушки, ибо женихи ушли кто в солдаты, кто в лес к повстанцнам, а кого убили или угнали в плен безжалостные захватчики. А в некоторых городах не осталось даже улиц – лишь продуваемые ветрами пустоши между руинами.
Побитый Сапега отвел свои основные силы на Брестчину и молил Господа, только бы не повстречаться с Богуславом. Ян Казимир прислал ему лист с требованием идти на Сандомир, где среди тающих снегов на берегах Вислы, в месте, где в эту главную польскую реку впадает речка Сан, стал лагерем Карл Густав. Король Польши просил Сапегу воевать против шведов вместе со Степаном Чарнецким. Сапега боялся шведов не меньше, чем Богуслава, считая всех их солдатами, с которыми лучше не встречаться в бою лицом к лицу, и решил не идти самому, а послать Чарнецкому две тысячи своих людей под началом… Кого же послать? Может, Полубинского? «За одного битого двух небитых дают», – задумчиво крутил длинный белый ус Сапега, решая, что стоит послать своего племянника Полубинского, уже раз разгромленного Богуславом. Полубинский был ранен? О том Сапега не заботился.
Как только Михал поправился, он начал собираться в Тикотин, для чего поехал следом за Кмитичем, чтобы примкнуть к тышовицкой конфедерации и собрать свой полк. Но еще в январе до Михала, находящегося все еще в Ясне Гуре, дошла весть, что его Несвижем овладели шведы. Наместник замка по приказу Богуслава открыл ворота для солдат Карла Густава. В принципе, эта новость не особо расстроила Михала. С замком ничего не случится – он был уверен. Вторая весть расстроила его по-настоящему – смерть Януша. Бедный кузен! Несчастные Аннуся и ее мать! Михал был опечален, расстроен, разбит. Он понял, что теперь смысла ехать в Тикотин нет никакого. Хотя… Почему нет?! Защитники замка все еще сопротивлялись, более чем месячная осада Сапеги